Балтийский треугольник

– Хотелось бы верить, что мёртвая… – буркнул каперанг, ни к кому не обращаясь, и напутствовал акустика: – Продолжай слушать!

Сам же тем временем переключился на замполита, по-прежнему находившегося в рубке:

– А вас я попрошу организовать непрерывное визуальное наблюдение за морем!

– Есть организовать наблюдение! – Козырнул тот и спешно отправился выполнять поручение.

– На траверзе эсминец типа «Эреншёльд». Идёт на сближение, – сообщил вахтенный офицер.

– Вот и шведы подтянулись! – Усмехнулся Цветков, посмотрев в указанном направлении, и небрежно заметил: – Не иначе, соседей любопытство одолело… Пусть себе тешатся. До тервод Швеции ещё мили три, не меньше. Мы в своём праве. Пока до конца с подлодкой не разберёмся, не уйдём. Но ты, поглядывай, лейтенант, мало ли что.

Время шло. Акустик слушал глубину. Выделенные наблюдатели продолжали осматривать море в надежде обнаружить-таки следы потопления чужой субмарины. Но пока всё их усилия были тщетны. Единственным изменением в окружающем пейзаже стало то, что «швед», на борту которого была крупно выведена белым цифра «11», подошёл поближе и лег в дрейф в полутора милях от «Степенного». И теперь оба эсминца поплавками покачивались – а волнение, к слову сказать, заметно усилилось, – на виду друг у друга. О чём, вкупе с окладом о произведённом бомбометании, было доведено до сведения дежурного по штабу Балтфлота.

– Товарищ капитан первого ранга, разрешите обратиться! – послышалось сзади.

Цветков обернулся. В дверях застыл на вытяжку старший радист.

– Обращайтесь!

– Срочная радиограмма за подписью комфлота, – отрапортовал радист и протянул сложенный в двое листок.

После того, как Цветков быстро пробежал глазами текст, на лицо его наползла тень разочарования.

– Свободен. – Отпустил он радиста и громогласно объявил по ГГС: – Всем БЧ отбой боевой тревоги! Возвращаемся в базу!

Последние слова адресовалось рулевому.

Пришвартовались в Балтийске уже в сумерках. Едва Цветков сошёл на берег, как к нему подскочил офицер-штабник.

– Товарищ капитан первого ранга, мне приказано немедленно вас доставить к командующему флотом, – сообщил, отдав честь, присланный по его душу капитан-лейтенант.

Цветков, изрядно измотанный треволнениями сегодняшнего дня, в ответ тоже приложил руку к фуражке и устало кивнул:

– Раз приказано, так доставляйте.

Они сели в стоявшую тут же, чуть поодаль, знакомую здесь каждому моряку новенькую адмиральскую «Победу» и отправились в Калининград, где находился штаб флота. Путь не близкий. Ехали часа полтора. До места добрались, когда окончательно стемнело. Несмотря на довольно поздний час едва ли не в трети окон здания штаба горел свет. Командующий Балтийским флотом Головко встретил Цветкова радушно:

– Ну, здравствуй, лейтенант! – выйдя из-за стола и пожимая каперангу руку, с улыбкой приветствовал его адмирал. – Давненько не виделись.

Знакомы они были ещё с тех времён, когда Головко командовал Северным флотом. Начало службы Цветкова практически совпало с началом войны. По окончании военно-морского училища он попал на «Гремячий», участвовал проводке Арктических конвоев, в сорок третьем отличился, и в марте, как раз, когда эскадренному миноносцу «Гремячий» было присвоено почётное звание «гвардейского», Головко лично вручил тогда ещё лейтенанту Цветкову орден Красной Звезды. Адмирал молодого офицера запомнил. К слову, пути их после этого не раз пересекались. Так уж вышло, что после войны обоих судьба забросила на Балтику и, опять же, Головко, но уже в качестве командующего Балтийским флотом, назначал Цветкова сперва старпомом, а позже и командиром «Степенного». И неважно, что лейтенант превратился в капитана первого ранга, что к Красной Звезде, прибавилась ещё одна и орден Отечественной войны первой степени, при встрече – разумеется, в отсутствие посторонних, – адмирал неизменно величал его лейтенантом.

– Здравия желаю, товарищ адмирал! – ответил Цветков. – Разрешите доложить…

Головко поморщился, как бы отвергая официоз, и жестом предложил каперангу присесть за стол для совещаний, на котором, как успел заметить Цветков, стояла бутылка «Арарата» и пара рюмок.

– Давай-ка мы с тобой, Василий Васильевич, сперва выпьем! – сказал комфлота, наполняя рюмки коньяком.

Одну он протянул Цветкову, вторую взял сам. Запанибрата они никогда не были, но отказывать командующему в такой малости, как пригубить рюмочку, право слово, не стоило.

– За что пьём, товарищ адмирал? – поинтересовался капитан первого ранга.

– Ну, хотя бы, за то, что ты эсминец не угробил, – ответил Головко.