Балтийская трагедия. Катастрофа.

Военный корреспондент Михайловский обедал в кают-компании, предназначенной для офицеров штаба КБФ, находящихся на «Виронии». Штабное отделение было ограждено от остальных помещений судна часовыми и запретительными надписями. Но Михайловский, лично и хорошо знавший самого адмирала Пантелеева, был здесь своим человеком.

Кают-компания жила своей традиционной жизнью. Все те же аккуратные столики на четыре человека с белоснежными накрахмаленными скатертями, все те же миловидные официантки (адмирал Пантелеев не терпел матросов-вестовых) с подносами, дымящимися аппетитными блюдами здоровой флотской пищи. Среди официанток Михайловский, к удивлению, заметил новенькую: девушку с тонкими, «словно резцом мастера выточенными» чертами лица, чёрными косами и голубыми глазами. На вид ей было не более девятнадцати лет. Михайловскому она напомнила школьницу-выпускницу.

Из лирического настроения Михайловского вывел гул подводного взрыва. «Вирония» задрожала. Зазвенела на столиках посуда. Что-то упало с шумом разбившись. Кто-то крепко выругался: «Поесть не дадут, сволочи!»

И все дружно сыпанули на верхнюю палубу.

Разобравшись в обстановке, Михайловский увидел молоденькую официантку, стоявшую у фальшборта невдалеке от него. Она была настолько хороша, что корреспондент не мог отказать себе в удовольствии с ней заговорить. Выяснилось, что девушка ленинградка. В Таллинне оказалась совершенно случайно по каким-то «довоенным» делам и застряла. Первое время никак не могла осознать, что действительно началась война. Муж у неё сейчас где-то на фронте. Где — она сама не знает. А дети — «совсем крошки» — с бабушкой в Ленинграде. Она очень беспокоилась о том, что к городу подходят немцы. Неужели они возьмут Ленинград?

Михайловский вспомнил о собственной жене и шестилетней дочери, которые эвакуировались в Сталинград, и тяжело вздохнул.

— Будем надеяться, что всё будет хорошо, — сказал он новой официантке кают-компании штаба КБФ на «Виронии».

Журналист продолжал любоваться прекрасным лицом женщины, уже не очень внимательно слушая рассказ о том, как в последний момент, когда она уже отчаялась вырваться из Таллинна, ей удалось устроиться официанткой на «Виронии», очаровав одного из штабных офицеров.

12:40

Резкие звонки воздушной тревоги заставили вздрогнуть адмирала Трибуца и вскинуть бинокль к небу. В ту же секунду загрохотали зенитки со стоявших вблизи крейсера эсминцев «Гордый» и «Сметливый».

Спрашивать, что случилось, не было никакой нужды. Высоко в небе лениво плыла «рама» — немецкий двухфюзеляжный самолёт-разведчик — зловещий предвестник неминуемого налёта бомбардировщиков.

Поблёскивая стёклами кабины, «рама», как сытая муха, сделала над рейдом два медленных круга и ушла в сторону моря.

Трибуц взглянул на часы. Было 12 часов 50 минут.

С мостика «Кирова» адмирал ещё раз оглядел невиданный частокол мачт и дымовых труб кораблей и судов, готовых к прорыву.

В адмиральский бинокль были видны и остановившиеся транспорты 1-го конвоя после подрыва на мине головного тральщика.

Трибуц лишь накануне приказал разведать этот фарватер и ему доложили, что никаких мин там не обнаружено. Откуда же они взялись?

Либо противник придумал какой-то новый способ их постановки, либо речь идёт о принципиально новых типах мин, о которых смутно докладывала разведка с первых же дней войны. Так называемые мины кратности. Такая мина может пропустить над собой какое-то заданное число кораблей, а потом рвануть. Вытралить её невозможно, а для уничтожения пока придумали один способ — гонять над опасным местом туда и обратно так называемый «минопрорыватель» — баржу или лихтер, гружённый пустыми бочками и пробкой. В данном случае это, конечно, невозможно, но ещё раз проверить фарватер необходимо.

Между тем, первый конвой, создав некоторое подобие строя, возобновил движение и начал медленно исчезать из вида.

Трибуц приказал двум парам «ижорцев» из состава 2-го конвоя ещё раз прочесать подозрительное место.

В этот момент снова рванули пронзительные звонки и завыли вынимающие душу сирены воздушной тревоги.

Над кораблями проплыла шестёрка пикирующих бомбардировщиков «Ю-87», напоминающая из-за своих неубирающихся шасси огромных хищных птиц с выставленными когтистыми лапами.

Держась на большой высоте вне досягаемости корабельных зениток, «юнкерсы» шли в сторону моря, догоняя, видимо, ушедший за горизонт первый конвой.

Антракт в действиях авиации противника закончился, и она снова властно появилась на сцене.

13:20

— Справа по курсу самолёты!

Ещё до крика сигнальщика капитан плавмастерской «Серп и Молот» Андрей Тихонов ясно видел их приближение. Маневрировать огромным плавучим заводом в узкой протраленной полосе движения 1-го конвоя не было никакой возможности без риска немедленно подорваться на минах. Недавняя мгновенная гибель головного тральщика ещё стояла у всех в глазах.

Четыре 45-мм пушки, два пулемёта ДШК и два «максима», которыми была вооружена плавмастерская почти одновременно открыли огонь по приближающимся самолётам. Загрохотали зенитные орудия кораблей сопровождения.