Баллады тюрем и заграниц (сборник)

В-пятых. Количество наименований приличных книг было очень невелико. Но уж кого поощрительно утвердили в планах издательств – тех переиздавали бесконечно. Таким образом, книги приличные занимали огромный сегмент «рынка спроса». Грубо говоря, все читали одно и то же.

Итак.

Корней Чуковский, Самуил Маршак, Агния Барто, Сергей Михалков. Вот на этих четырех детских поэтах выросли два поколения советских детей. Классные стихи, на всю жизнь запоминались!

А был еще Михаил Ильин с замечательнейшими познавательными книгами «Сто тысяч почему» и «Откуда стол пришел». Как оно все в мире и в хозяйстве устроено.

Королем детской прозы был Николай Носов со сборником рассказов «Мы с Мишкой». Это было так чудесно, это было так смешно!.. А потом он написал «Приключения Незнайки и его друзей» с продолжениями. Это детская литература высшего мирового качества.

Буратино, Буратино!

Аркадий Гайдар издавался такими тиражами, что не читать его было физически невозможно. Мальчиш-Кибальчиш стал фигурой фольклорной. «Нам бы день простоять да ночь продержаться». «И все хорошо, да что-то нехорошо».

Интересно, что переломный возраст для читающего человека – десять лет. Уже не ребенок, еще не отрок. «Королевство кривых зеркал» Губарева уже детсконько. А «Три мушкетера» еще раненько.

Оп:

Осеева, «Васек Трубачев и его товарищи». Александра Бруштейн, «Дорога уходит вдаль». Чудные были книжки. А кто сейчас вспомнит Якова Тайца, Иосифа Дика и сонм коллег? Был тоскливый «Ленька Пантелеев» Леонида Пантелеева и нравоучительно-малоинтересный «Витя Малеев в школе и дома» того же Носова.

И бесконечно перечитываются бесконечные сборники сказок: русские, украинские, армянские, азербайджанские и т.д. Какие-то они не совсем интересные… Гримм, Перро, кто там еще, это еще из младенчества, сколько можно перечитывать…

И тут к пятому классу мир книг начинает стремительно разворачиваться! Их делается много, интересных и совсем интересных!

Издали трехтомник фантаста Александра Беляева! «Ариэль»! «Человек-амфибия»! «Властелин мира»! А еще был Александр Казанцев, а тут появился Иван Ефремов!

Врывается мусорный поток разнообразных «Военных приключений» и «Библиотечки солдата и матроса». Их эстетический уровень отроки оценить не в силах – глотают сюжеты и характеры с ударными фразами. Во главе отряда – «Майор Пронин» Льва Овалова, «умный-умный – а дурак». Следом – «Смерть под псевдонимом», «Кукла госпожи Барк», «Атомная крепость», «Гранит не плавится», «Рассказы о капитане Бурунце», «Капля крови». Современность, интересность, патриотизм.

Жюль Верн! Роскошный двенадцатитомник, серо-голубоватый, отличная бумага и иллюстрации.

Дюма. Дюма – это Дюма. Хотя с первого прочтения тяжеловат отроку: язык, знаете, не очень такой наш обычный. «Три мушкетера» и «Граф Монте-Кристо» уже остаются на всю жизнь.

Оказывается, есть Майн Рид и Фенимор Купер, и это прекрасно, что они писали такие толстые романы. Каков последний из могикан!

И вплывает блистательный капитан Блад, и даже странно, что Сабатини жил в XX веке!..

У Алексея Толстого был не только «Золотой ключик», который уже взрослому прочтется издевкой. Нет, хрен с ним с «Петром I» – есть «Гиперболоид инженера Гарина» и «Аэлита»! Эти «повести для юношества» останутся поколениям взрослых, их будут многократно экранизировать, их имена и названия станут нарицательными!

Открывается Джек Лондон. Он был великий писатель, Джек Лондон. Он был самым издаваемым писателем в СССР из всех, кто не входил в школьную программу. Нужны же были в СССР хоть какие-то переводные писатели? А он был социалист, из бедняков, реалист и романтик, оптимист и борец. И он умер, ничего плохого уже не скажет про нас. И платить ничего никому не надо, тем более мы не в концепции, никому за бугром и не платили. Дорогие мои… миллионы и миллионы советских людей были воспитаны на Джеке Лондоне, его северных рассказах и «Мартине Идене», его мужестве и несгибаемом «духе белого человека».

У тебя начинал формироваться вкус. Потому что Алексей Толстой и в блестящих наших переводах Лондон – они писали хорошо.

Гениальный фильм «Последний дюйм» поднял интерес к и так популярному у нас Джеймсу Олдриджу. «Дело чести». «Морской орел». «Герои пустынных горизонтов»!

Митчелл Уилсон. «Брат мой, враг мой». «Живи с молнией» наши уроды велели назвать «Жизнь во мгле».

Хемингуэй и Ремарк заняли место на наших полках в хрущевскую оттепель, и эти не покидали его никогда. Влияние Хемингуэя переоценить трудно. Он уничтожил пафос, патетику, красивость возвышенных фраз и любую нечестность. Хемингуэй – это был стилистический возврат к честности, которую давно забыли как выглядит.

В начале шестидесятых взошла звезда Александра Грина, умершего за тридцать лет до этого в Старом Крыму. Черт возьми! «Алые паруса» в живой жизни пережили сонм его блестящих современников, на празднике «Алые паруса» белый корабль с красными парусами выходит на Неву, и гремит музыка, и танцуют семнадцатилетние…

Настоящая книга – это больше, чем литература. И судить ее надо по иным критериям, чтобы понять…

Бабель, Олеша, Лавренев.