Баллада об Угнетателе

По взмаху моей руки был принесен и передан мне следующий ларец. Точнее не ларец, а ящик, изнутри наполненный лично мной отобранной соломкой. Ящик был сделан нарочито грубо, но из отшлифованных почти черных досок, чтоб контраст с заполняющей его соломой был резче. Мы с Витором решили, что если пустить на отделку ткань, потом на потоке это сильно ударит по нашему карману. Критически важно будет выдавать на рынок продукт в упаковке, точно такой же какая побывала в руках у короля. Сорт «Королевский» — это не пустой звук. Это бренд, притом, что бренди.

— Так-так, что вы с Витором опять сочинили? Погоди! Я помню, ты обещал нечто такое, чего еще никто не пил. Решили, значит, на мне испытать. Коли король не помрет, значит и самим пить можно. Так?

— Ваше величество, помрёте однозначно. Но не сегодня, и не после этого графина.

— Тьфу на тебя! Сам дурак, и шутки дурацкие. Настойка?

— Бренди.

— Не настойка, понятно. Крепкое?

— Крепкий, вот прямо совсем. Но вы сможете. Маленькими глоточками, держась за спинку кресла, потом сыром закусите и останетесь живы. — По моему знаку вперед вышел слуга с блюдом, заполненном сырами разных сортов.

— Это что, вызов⁈ Я принимаю твой вызов, дер Прист! — Поза, поворот головы, блеск в глазах монарха не оставлял сомнений: его величество будет пить королевский бренди. Риск погибнуть ничто в сравнении с честью и доблестью! Потомки будут говорить, что первым, кто пил это адское нечто, стал король Мерсалии Якоб Третий. А если окажется, что не адское, тем лучше. Вкус и букет сейчас уже никого не интересовали, речь шла о королевском достоинстве.

Думаю, нет смысла описывать процесс дегустации, кто не видел лица человека, впервые попробовавшего дорогой коньяк? Или даже не так, кто из нас не видел морду товарища, впервые отхлебнувшего водки? Горько, противно, но хрен выплюнешь — мужчины так не поступают. А потом уже обалдение, после нескольких выдохов. Глазки расширяются, личико краснеет, грудь колесом, жар в груди — я жив, я смог, я мужчина! В данном случае правильнее фраза «Я король!»

А потом как-то внезапно на месте глыкнувшего дядьки снова оказался монарх, владыка, повелитель. Чего у Якоба не отнять — харизмы и умения держать осанку. Покачал кубок в руке, понюхал, сделал еще один глоток, словно дал шпоры объезженному жеребчику…

— Молодцы Присты, сумели удивить. Я даже не знаю, не ввести ли высочайший запрет пить бренди простолюдинам. Как считаешь, Жорж?

— Всё в вашей воле. Если считаете правильным, так тому и быть. Моего ободрения для этого точно не требуется.

— Мальчишка, я не одобрения спрашивал, а твоего мнения. Есть у меня опасение, что нельзя этот напиток мужичью разрешать, не справятся они с его силой.

— Достаточно цены в качестве барьера. Таких денег, за каки мы будем продавать бренди, у бедноты нет и не будет. А запрет… так даже интереснее выйдет в плане рекламы напитка. Дополнительное внимание и жажда запретного плода. Был бы я из вашей свиты, начал бы отговаривать в надежде, что вы всё-таки издадите соответствующий указ. Хорошая реклама новому напитку не помешает.

— А что сейчас тебе мешает вести себя также?

— Обещание быть честным с вами.

— Да, с таким дефектом тебе в моё окружение не попасть. Ни политик из тебя не вырастет, ни придворный. Так и просидишь в своём графстве. В двух графствах. Ну или в герцоги выбьешься. Жорж, ты в герцоги хочешь?

— Не в этом году, ваше величество. У меня пока вассалов нормальных нет, чтоб работой их нагружать по самые уши.

— Вот! Слышали, дармоеды, что умный человек сказал! Вас надо заставлять работать, а не прыгать вокруг. Слушай, а иди ко мне первым министром, Долинол! Отдам тебе всю эту свору, будешь их кнутом гонять, работать научишь.

— Неее! Ваше величество, убьют в первый же месяц.

— Сильно хорошо о себе думаешь, месяц… Неделю бы не продержался, Жорж! Живых скорпионов жевать не так опасно.

Короля явно повело на откровенность после королевского бренди. Серьёзный напиток получился. Советники, помощники, министры, окружающие короля в продолжение нашего разговора не позволяли себе не то что никаких ремарок, они вели себя так, словно вообще никто ничего не сказал. На лицах печать государственных забот, вселенская скорбь и тень всезнания, коим обладают пророки второго и третьего уровня. Когда сюзерен их спросит, тогда они солидно и аргументированно ответят, а пока молчание их добродетель. Только один, который выжил после броска кинжала никак не мог избавиться от счастливой полуулыбки — сегодня он был отмечен его величеством, оказался реально полезен королю. Такое не остаётся без награды.