Баллада о славном рыцаре Ульрихе

Благодаря обширным владениям, огромному богатству и ранее проявленным многочисленным достоинствам барона Уильяма, рыцари под его баннером располагались практически в голове колонны. Ну, или в шее, если возможно применить к растянувшемуся на много миль войску аналогию со строением человеческого тела. А сразу за ними шествовала свита конунга и сам конунг Писум Второй. Что как бы свидетельствовало… Движение впереди основной массы войска имело сразу ряд существенных преимуществ — дорога, по которой приходилось передвигаться, ещё сохраняла видимость целостности, и не приходилось пехоте на каждом шагу проваливаться по колено в грязь; ухватистые лучники славного рыцаря Ульриха успевали по мере движения подстрелить что-то из дичи в окрестных лесах, набрать в меха чистой воды, поживиться у пока не тронутых местных; а в случае внезапного нападения противника, удар приходился бы на авангард другого баннерета, что позволяло рыцарским копьям под баннером барона Уильяма приготовиться к бою и достойно встретить противника. Да и пасторальный пейзаж вокруг ещё не портили развешанные по деревьям крестьяне. В общем, сетовать на судьбу не приходилось. Да и головёшка, болтаясь на поясе в такт шагов жеребца, благополучно помалкивала.

До крепости Инацессибилис оставалось примерно семь дней пути, и проблемы с защитниками ожидались только дней через пять. И потому, войско двигалось в минимальном снаряжении — никому не хотелось целый день проводить запертым в металлический доспех, словно поросёнку в кухонной жаровне.

Иногда недалеко от дороги встречались небольшие поселения, уже спешно покидаемые наиболее благоразумными жителями — непосредственное общение с защитникам королевства грозило многими неприятностям. И выбор неприятностей начинался от насильственного призыва способных юношей в лёгкую пехоту, а девок в обоз в качестве шалав, и заканчивался для сопротивляющихся воле конунга пеньковой веревкой, петлёй накинутой на шею и концом закреплённой на высоком суку ближайшего дерева.

Для славного рыцаря Ульриха во всём этом ничего необычного не было — он с отрочества больше времени проводил в седле, следуя на новую войнушку, чем в постели родового поместья. Такова уж участь любого славного рыцаря. И на его памяти обычные ремесленники и крестьяне всегда разбегались, стоило очередному войску конунга приблизиться к поселению. Что поделать, гримасы войны. Лишней пехоты никогда не бывает, так сказать, в бою это расходный материал, а беречь собственный провиант во время перехода банальная необходимость — припасы пригодятся позднее, при длительной осаде, когда окрестные поселения будут окончательно разграблены и питаться придётся только прихваченным с собой. И потому позади колонны оставались только пустые амбары да дома, а на деревьях целыми гроздьями висели те, кому вздумалось уберечь от войска конунга запасы продуктов и скот, либо попытаться защитить жену-дочь. Ну, или просто косо посмотрел на лошадь славного, или не очень, рыцаря.

Когда располагались на очередную ночёвку славный рыцарь Ульрих с удивлением обнаружил при обозе незнакомую девицу. Её весьма фигуристые телеса плотно обвивала верёвка, а сама обладательница внушительных форм, грозно насупившись, сидела на одной из телег управляющего.

— Это ещё что за…?

— Господин, хотели Вас порадовать… — Хитро подмигнул охотник по имени Томас.

Сосед его, показавшийся не столь же хитрым на лицо, стыдливо прикрывал ладонью огромный синяк под глазом. И заметив на себе косой взгляд господина, прокомментировал:

— Вёрткая зараза…

— Чем хотели порадовать? Этим… — Славный рыцарь Ульрих кивнул на хмурую крестьянку.

— Ага… Мы её не трогали, — скабрезно усмехнулся Томас, — Священное право первой ночи.

— Не советовал бы, — неожиданно очнулась до того помалкивавшая головёшка.

— Чего не советовала?

— Приближаться. У неё припрятан нож.

По удивлённо-растерянным взглядам слуг славный рыцарь Ульрих начал догадываться, что его общение с головёшкой со стороны выглядит как-то странно.

— А они тебя что, не слышат? — удивился он.

— Конечно же, нет. Это же колдовство! — ехидно проскрипела головёшка. — И не советовал бы в дальнейшем при посторонних вступать со мной в диалоги. А то, не ровен час, обвинят в чём-нибудь нехорошем.

— Например?

— Например — в сумасшествии. А то и в колдовстве.

А это было серьёзно. И сумасшествие здесь не самый плохой вариант. Никакая былая слава не защитит славного рыцаря-колдуна от пыток водой и конца на костре неравнодушных сограждан. Тем более, если с осадой крепости что-то пойдёт не так. А то, что и так пойдёт не так, славный рыцарь Ульрих нисколько и не сомневался.

Меж тем слуги смотрели на господина, ожидая указаний. И по влажным похотливым взглядам становилось понятно, каких именно указаний они нетерпеливо ожидают.

— Избавьте меня от этой крестьянки! — небрежно бросил славный рыцарь Ульрих, у которого грубые крестьяне кроме брезгливости не вызывали иных чувств.

Что с превеликим удовольствием слуги и бросились исполнять…