Баллада о Бородинском сражении 1812 года

Крещение в огне.

Жерома, брата Бонапарта,

Три конных Платовских отряда,

Придумав дерзкие засады,

Принудили к защите.

Так сам кузен Наполеона

Дал армии Багратиона

Уйти, усилив оборону…

А Платовские эскадроны

Вновь отступили к Лиде…

Наполеон что-то крикнул сквозь сон,

Адъютант подскочил, к указаньям готовый:

– Сир, простите, могу я вам чем-то помочь?

Император вздохнул, осознав, что проснулся, похоже,

На шестёрке коней мча в дождливую ночь, –

От Смоленска подальше, но ближе чтоб к Орше…

…Вспомнил: враг отступал, не идя на серьёзные драки,

Ну, а он наступал – так стремительно и так легко,

Что три армии русских, хотя б для одной контратаки,

Не сумели сойтись, вперёд убежав далеко,

Что догнать было их нелегко…

Везде – опустевшие русские сёла,

Весь народ – по лесам, ни людей, ни скота…

Давно нет на лицах улыбок весёлых,

Лишь вонь из голодного рта…

Давно нет и войск с интендантским обозом,

И съеден фураж весь, коней – на еду…

В глазах у солдат – страх от чувства угрозы

Застыл, предвещая беду…

Ах, как же хотелось ему поскорей

Почувствовать магию боя!

Ах, как хотелось в сраженьи идей

Свой главный урок преподать!

Но, кроме мрущих, как мухи, людей,

Да дерзких казачьих разбоев

За две недели вояжа в России

Он так и не смог ничего повстречать…

Но средь июля он вместе с Мюратом,

Идя левым берегом речки Двины,

В Островно столкнувшись с большим арьергардом,

Отвагой врага были поражены.

Два эскадрона лейб-гусар

И артиллерии полроты,

На речке встретив Сумский полк,

У старой все сошлись корчмы

И, разгромивши корпуса

Нансути, начали охоту

На Брюйера пехотный полк,

На речке посжигав мосты.

Пока дивизия Дельзона

Под руководством Богарне,

Чтоб выйти из опасной зоны,

Сражалась из последних сил,

Войска Мюрата, как спросонья,

Топтались где-то на Двине,

Отряд гусаров обозлённых

Полк Сен-Жермена покосил!

Под Островно сраженье длилось

Предолгих несколько часов!..

И много крови в нём пролилось

Французских и других бойцов!

Он знал: как русскую пехоту

Дельзон стал явно побеждать,

Толстой не думал об отходе,

А чтоб Мюрата задержать,

Сказал: «Стоять и умирать!»

Бои под Салтановкой, Миром,

Под Островно, под Кобрином,

Под Клястицами, под Смоленском,

Под Полоцком и Лубино…

Везде отважно, смело, насмерть

Стояли русские войска.

Солдат, изодранный на части,

Не выпускал из рук штыка…

Но разве были то бои?

Лишь так – набеги, контратаки…

А он ведь корпуса свои

Хранил для генеральной драки!

Но поредели войск ряды –

Потери быстро возрастали,

Без фуража и без еды

Вся его конница страдала…

Сраженье! Сраженье! Большое сраженье!

Виктории нет без него!

Большого сражения, как одолжения,

Пока что ему не дано…

От бегства врага – лишь одно раздраженье,

Сраженье – победы звено!

Но знает он точно: что царь пораженье

Потерпит под Бородино!..

Ах, Бородино!

Всё случилось иначе,

Чем он рассчитал и учёл!

Ведь ведьма-старушка… Простите, – удача,

Под Бородино проспала всё, как кляча,

Дамокловым грохнув мечом…

… Бородино…

Ему вспомнилось, чуть ли не плача,

Как в начале, вернее, два дня до него,

Под Шевардино,

Поведи он войска чуть иначе,

То иным мог бы стать результат

И под Бородино…

Бой под Бородино… Никогда раньше не было хуже!

Он узнал, как отважен и храбр, как силён и умён его враг!

Как он насмерть стоял, утопая в крови своей лужах!

Будто смерть презирал! Даже мёртвым держась на ногах!..

Он подумал, что выиграл битву по праву,

Пятьдесят тысяч за день в кровавом бою положив…

И признался, что враг с ним сражался на славу,

Да и сам он случайно не ранен и жив…

Поутру он так жаждал ту битву продолжить,

Заняв важный редут, флеши, центр и курган!

Но напрасно он ждал, чтоб врага уничтожить –

За ночь враг испарился, исчез, улизнул, как туман!..

Как такое могло с ним тогда вообще приключиться?..

Как вдруг целое войско лишь за ночь исчезнуть могло?..

Что, мортиры и пушки у русских летают, как птицы?..

Или чудо какое-то им всем уйти помогло?..

Если бы Понятковский с Деру и с Мюратом

Накануне сошлись, отобрав злополучный редут,

То потом бы пошло всё по плану и так, как мне надо,

И я ныне сидел бы в Кремле, а не мёрз бы от холода тут…

Вдруг он весь подскочил,

В треуголке глаза свои пряча …

Его верный помощник его придержал за плечо.

– Где сейчас мы? – спросил.

– Скоро Орша, мой сир… Она – наша!

Если дождь прекратится, возможно, что к ночи придём…

Только мне очень жаль, сир, – на ужин одна только каша,

Все обозы отстали! Мы вряд ли что лучше найдём…

– Сир, позвольте! – Баритон Франсуа Леонора,

Прозвучавший в ландо, его вывел вдруг из забытья.

Адъютант протянул ему чай вместе с красным кагором…

– Мerci mon ami, – он ответил мгновение спустя.

Наполеон, натянув на свой лоб треуголку,

Погрузил снова ноги в тяжёлый овечий жупан

И, закрывши глаза, вдруг признался, что не было толку

В том, что русский вояж он воспринял за выгодный план…

Бой под Бородино снова вспомнил, взревев от отчаянья,

И, рукою взмахнув, весь кагор, словно кровь, вдруг пролил на себя…

– О, рardon, mon ami! – извинился он, глянув печально!

Память вновь взорвалась, раны свежие в нём теребя…

Вспомнилось: на Поклонной горе он стоит под Москвой,

Ожидая врага, приготовив к атаке Мюрата…

Но никто не напал! И пустив эскадрон пред собой,