Балканский синдром

– Да, часто. Он не любил обедать или ужинать в одиночку. Всегда приглашал разных людей. Чаще всего – красивых женщин. Ему даже необязательно было их соблазнять, просто в их присутствии он чувствовал себя гораздо лучше, они поддерживали его тонус.

– Чем больше я о нем узнаю, тем больше завидую, – пробормотал Дронго. – Спасибо за информацию. До свидания.

– Надеюсь, мы еще увидимся до вашего отъезда, – сказала она на прощание.

Затем Дронго перезвонил Бачановичу:

– Вы вчера мне звонили. Извините, что не ответил, но так сильно устал, что просто заснул.

– Вы уже познакомились с моим преемником – старшим следователем Античем? – поинтересовался Бачанович.

– Да, имел такое счастье.

– Учтите, что он гораздо более прагматичный человек, чем ваш покорный слуга, и гораздо более жесткий. Он не будет церемониться ни с Николичем, ни с другими свидетелями. Если у него возникнут подозрения даже по Драгану Петковичу или офицеру Недичу, он их просто арестует, не спрашивая разрешения. Получит санкцию у Вукославлевича и арестует любого, кто покажется ему подозрительным.

– Ваш бывший однокашник тоже не лучше, – в сердцах бросил Дронго. – Мне иногда кажется, он сознательно доводит меня, чтобы я устроил скандал и покинул Сербию.

– Вы разговариваете с обычного телефона? – спросил Бачанович.

– Да. И прекрасно знаю, что он прослушивается. Как и все мои действия везде, где я бываю, как и наш кабинет в прокуратуре, который мне выделили. Ничего страшного, я к этому привык.

– Хочу предупредить вас насчет Вукославлевича. Мы действительно с ним дружили, когда учились вместе на юридическом факультете. Но с тех пор наши дороги разошлись. Я ушел из прокуратуры во многом именно из-за него. Он требовал завершить расследование в максимально короткие сроки и вместе с тем не давал мне санкции на задержание Недича, при этом не объяснил, что этот офицер выполнял там специальное задание…

Голос Бачановича неожиданно оборвался, и в трубке раздались отбойные гудки. Дронго усмехнулся. Разговор просто нагло прервали, посчитав, что он становится опасным. Достав мобильный, он снова набрал номер Бачановича.

– Это нас сознательно прервали, – убежденно произнес следователь.

– Не сомневаюсь, что сознательно, – согласился Дронго, – но вы не договорили. Значит, Вукославлевич не возражал против вашей отставки?

– Скорее он меня к ней подтолкнул, – признался Бачанович, – но дело не только в нем. Я думаю, что это преступление было очень хорошо спланировано и осуществлено на самом высоком уровне. Иначе нам остается снова обвинить несчастного Николича, который, как уже доказала наша экспертиза, и понятия не имеет, что именно там произошло.

– Тогда просто выпустите его, – предложил Дронго.

– Вы с ума сошли? – раздраженно ответил Бачанович. – Его никто не выпустит, пока не закончится расследование. Неужели вы еще этого не поняли?

– Понял. И именно поэтому пытаюсь фиксировать как можно больше деталей. Между прочим, я узнал об обеде, который давал Баштич, и там присутствовали его сотрудница Даниэла и его заместитель Драган Петкович со своей супругой.

– Это все, о чем вам удалось узнать? – с некоторым презрением спросил Бачанович. – Я знал об этом уже на второй день расследования. Да, они вместе пообедали. Но в этом нет ничего странного. Он пытался совместить обед с работой, когда пригласил двух самых доверенных лиц в этот загородный особняк.

– Вы меня не поняли, – прервал его Дронго, – дело в характере убитого вице-премьера. Судя по тому, что мне удалось узнать, он был эпикурейцем, любил жизнь, хорошее вино, красивых женщин. В общем, жил в свое удовольствие.

– Он был не бедный человек и вице-премьер правительства, – напомнил Бачанович. – Но я не понимаю, почему вы мне говорите об этом обеде?

– В частной беседе со мной Даниэла вспомнила о нем, – пояснил Дронго, – и сказала самую важную фразу, что он не любил обедать и ужинать в одиночестве.

– Верно, – согласился Бачанович, – об этом все знали. Не понимаю, к чему вы клоните?

– После обеда он поднялся к себе и принял по очереди сначала свою сотрудницу, а потом и своего сына.

– Все правильно. Ну и что?

– Почему тогда он не спустился к ужину, – спросил Дронго, – а только позвонил и сообщил, что не спустится? Ведь этот ужин мог помочь в решении многих проблем, которые можно было обсудить в дружеской обстановке «без галстуков».

Бачанович, тяжело дыша, молчал. Было понятно, что этот вопрос он себе не задавал. Сказался типично чиновничий подход к поступку вице-премьера. Если он решил не спускаться, то это решение было правильным. Но он не мог так решить, только сейчас понял Бачанович, хотя должен был понять это еще тогда, когда занимался расследованием и когда рассказывали о том, что Баштич остался в своих апартаментах. Он не спустился, и его задушили.