Балканский синдром

– Нужно быть абсолютной дурой, чтобы ревновать такого человека, как Баштич, – усмехнулась Даниэла. – Я же вам сказала, что его невозможно было ревновать ни к одной женщине, он мог мгновенно перебежать к любой понравившейся ему даме. А мне казалось, что я не совсем дура. И потом – зачем мне эта ревность? Скорее его третья жена должна была ревновать ко мне и к другим женщинам, с которыми он был близок в последние несколько лет. Боюсь, что фрау Хейнкесс даже не понимала, как глупо себя ведет, встречаясь со своим мужем по выходным дням. Но это был ее личный выбор.

Дронго взглянул на плечи Даниэлы и задал, в общем-то, не совсем тактичный вопрос:

– Вы занимались плаванием?

– Да, – ответила она. – Знаю, что у меня широкие плечи. Я даже выступала на международных соревнованиях. Но особых успехов не достигла. И князя Монако я тоже не встретила.

Дронго понимающе усмехнулся. В европейской светской тусовке знали, что Альбер Второй, князь Монако, особенно неравнодушен к пловчихам с большими плечами.

– Я попросил перевести мне отрывки из ваших показаний, – сказал он, – и уже успел побеседовать с сыном погибшего. Поэтому у меня к вам есть еще несколько вопросов.

– Зоран согласился с вами разговаривать? – удивилась Даниэла. – Это здорово. Мне он показался молодым человеком с целым комплексом своих проблем. По-моему, он даже нервничал в моем присутствии, догадываясь о наших отношениях с его отцом.

– Он сказал, что ничего не знает.

– А как еще он должен был сказать? Конечно, не знает. Мы ведь не занимались ничем подобным у него на глазах.

– Давайте вернемся к тому вечеру. Почему вы оказались в особняке? Следователь Бачанович выяснил, что вы не имели права там находиться, у вас не был оформлен допуск к особо секретным документам.

– Конечно, не был. Я ведь столько лет провела за рубежом. Даже в нашем МИДе мне давали не все документы, а уж тем более в канцелярии кабинета министров. Но Баштич настоял, чтобы я приехала туда еще днем. Он собирался просмотреть все документы, которые мы ему подготовили.

– Он собирался остаться там на ночь?

– Возможно. Но он не посвящал меня в свои планы.

– А если бы он предложил вам остаться?

– Я бы осталась, – честно ответила женщина, – но он не предлагал. Наоборот, попросил меня организовать машину для сына. Насколько я поняла, мы должны были вечером уехать – я и Зоран.

– Вы присутствовали на совещании?

– Нет. Совещание было закрытым. Из наших там был только Петкович, но у него как раз есть все допуски.

– Что было дальше?

– Когда совещание закончилось, Петкович зашел ко мне и сказал, чтобы я поднялась вместе с Баштичем наверх. Мы поднялись вместе, он дал мне поручения, еще сказал, что я хорошо выгляжу, и попросил пригласить сына.

– Между вами ничего не произошло?

– Вы считаете, что он пользовался каждой секундой? Нет, он не был до такой степени сексуальным маньяком.

– Мне необходимо высчитать точное время, поэтому я прошу вас вспомнить, сколько времени вы были в его апартаментах. Только точнее.

– Минуты две, не больше. Между прочим, на пленке камеры, которая была установлена на третьем этаже, видно, как мы поднимаемся вместе, а через две минуты я спускаюсь вниз уже одна.

– И вы позвали Зорана?

– Я ему сказала, что его зовет отец и он может подняться к нему. Зоран сразу пошел.

– Вы знали, зачем он так настойчиво пытался увидеться с отцом?

– А зачем молодые люди приезжают к своим родителям? Естественно, из-за денег. В этом возрасте родители нужны только как хорошие доноры. Я не сомневалась, что Зоран приехал просить денег. Он пробыл наверху несколько минут и вернулся расстроенным. Насколько я поняла, отец дал ему денег, но не ту сумму, на которую он рассчитывал. Зоран стал жаловаться, что не сможет поменять свой автомобиль, но я сразу поняла, что он лжет. У него, видимо, были какие-то долги. Автомобиль можно было взять в рассрочку или в кредит, а долги нужно гасить сразу и желательно в срок. Поэтому сорок тысяч евро, которые ему дал отец, его явно не устраивали.

– Какие долги?

– Любые, какие могут быть у молодого человека в его возрасте. Он пришел ужасно расстроенным и уселся на стул, принявшись звонить своей подруге в Германию. Кажется, ее звали Мирца.

– И больше вы не выходили из комнаты?

– Нет, не выходили. Я просматривала документы, а он ждал, пока отец спустится вниз, чтобы снова попытаться с ним поговорить. Но потом Петкович поднялся наверх, обнаружил труп и поднял шум. Остальное вы уже знаете.

– Какие у вас отношения с Драганом Петковичем?

– Нормальные. Он педант, любит, чтобы все документы были в порядке. Он ведь был одним из заместителей Баштича по партии и заведующим отделом в кабинете министров.

– А его супруга?

– Она у нас не работала. Красивая женщина, но у нас в здании никогда не появлялась. Она сербка только по деду. Ее бабушка со стороны отца была австрийка, а мать итальянка. Такой своеобразный букет. Поэтому она больше похожа на итальянку.

– В тот вечер там работал новый сотрудник охраны – Недич. Вы его раньше знали?

– Меня об этом уже спрашивали. Я его не знала и никогда раньше не видела.

– А других знали?