Балдежный критерий

— Это не сулит нам ничего хорошего, — заговорил он снова, — Уинтроп не намерен возвращаться вместе с нами. Поэтому мы не сможем попасть назад, в свое время. Так уж устроен механизм трансфера. Поэтому суть в том, как нам убедить Уинтропа, не прибегая…

— Точно в назначенное время отправляйтесь в Бюро путешествий во времени в Темпоральном Посольстве.

По-видимому, это и было окончательным ответом.

Он уныло потащился к выходу и рассказал Стиллии о происшедшем.

— Мне кажется, — заявил Поллок не без ехидства, — эта машина нашла мою задачу настолько трудной, что попыталась уклониться от ее решения.

— Я бы посоветовала вам послушаться Машину-Оракула. Если только у вас нет иной, более тонкой интерпретации ее ответа.

Дэйв Поллок вернулся в комнату миссис Браке и рассказал всем остальным о нелепом ответе, который дала ему Машина-Оракул на вопрос об упрямстве Уинтропа.

Тем не менее за несколько минут до шести все четверо уже были в Бюро путешествий во времени в здании Темпорального Посольства, прибыв туда при помощи джампера и испытав при этом душевное расстройство, степень которого у каждого была своя. У них не было никакой надежды. Просто ничего другого не оставалось.

Невесело посматривая на часы, они расселись по своим местам в машине времени. Ровно без одной минуты шесть в помещение вошла группа граждан XXV века. Среди них были: сотрудник Темпоральной Службы Гайджио Раблин, оператор Машины-Оракула Стиллия, отрешенная Флурит и мистер Сторку. Они торжественно пронесли на руках к положенному сиденью Уинтропа и застыли с выражением почтения на лицах, словно выполняя определенную религиозную церемонию. Собственно, так оно и было на самом деле.

Уинтроп был человеком пожилым, прожив уже 64 года. За последние две недели ему пришлось испытать множество волнующих мгновений. Он участвовал в микроохоте, многочисленных фантастических путешествиях вплоть до телепортационных бросков на невероятно удаленные планеты. Много чудесных превращений претерпело его тело, много удивительного произошло с его рассудком. Он рьяно гонялся за кроликом на Поле для Визга и в страхе спасался бегством со Стадиона Ужаса. И, самое главное, ел в изобилии пищу, выращенную на далеких звездах, приготовленную совершенно чуждыми существами, состав которой оказался совершенно неожиданным для его метаболизма. Для обмена веществ организма путешественника из двадцатого века эти блюда оказались чудовищными. Уинтроп больше не был упрям.

Уинтроп был мертв.

Темная звезда

Итак, он снова настает. Год уже другой, а он снова тут как тут. Этот День. Только на этот раз пятидесятилетний юбилей. Репортеров и редакторов уже понаехало полным-полно. Празднества и торжества во всех крупных городах Земли, на каждой планете Солнечной системы, даже на Луне — нет, правда-прав-да! То-то радость детворе — гуляния в парках, фейерверки, кутежи, танцульки, парады. Вам, парни, везде и не поспеть. Этот День…

Проходите, пожалуйста, вперед и усаживайтесь поудобнее. Я уже жду вас. Хочу сразу признаться, что вы вряд ли услышите от меня много нового. Я поведаю вам все ту же старинную историю, которую каждый из вас наверняка слышал, и не раз, на протяжении последних сорока девяти лет, но ведь никому она еще не надоела, не правда ли?

История, незримо стоящая за всеми сообщениями и новостями, своеобразный колорит, окрашивающий исторические события, — вот, что я собираюсь вынести на ваш суд.

Тем из вас, кто хотел бы отдохнуть и освежиться, чрезвычайно рекомендую Марсианский бренди — этот чудный коньяк производят сегодня в Новом Квебеке. Нет, благодарю вас, мои юные друзья, боюсь, что здесь я не составлю вам компанию, годы, знаете ли, — употребление горячительных напитков делает меня вялым и слезливым. Но я с удовольствием понаблюдаю за вами. Так что пейте на здоровье, пейте до дна и от души.

Пятидесятая годовщина. Эх, годы, годы! А ведь и я был когда-то юным и цветущим, и у меня, как и у вас, кровь кипела в жилах… Но все прошло, и ныне перед вами немощный трясущийся старикашка, способный лишь к бесцельной болтовне. И все же я расскажу вам такую историю, какой, пожалуй, не знало человечество с тех незапамятных времен, когда первые люди спустились с деревьев на землю.

И я сам, собственной персоной, присутствовал на самой первой странице этого повествования!

Вообще-то кроме меня там были еще Калдикот, Бреш, Макгир и Стефано, всего пятеро, из сотни таких же стойких и блестящих юношей, выпущенных в свет лучшими университетами страны, — решительные и отчаянные соперники. Всех нас тестировали на сообразительность, на физическую выносливость, на математическую подкованность, на крепость нервной системы. Отбор был жесточайший и непримиримый. В расчет принималась совокупность показателей. Отсеивали слишком высоких, слишком медлительных, слишком тяжелых, слишком болтливых и так далее — до тех пор пока не остались счастливейшие из смертных, то есть наша пятерка.

И вот финальный экзамен.