Баламут

— Вот! Ляжки у меня тоже… хм… предельно обезжиренные, платье не просвечивает и сшито из ткани, которая особо не развевается, а подол, как видишь, до колена, так что этот — вот. А второй, увы, можно спрятать разве что под кринолином, который к категории «что-нибудь легкое» не относится.

В этот момент из-за дальнего угла казармы выбежал учебный взвод со взмыленным «свежим мясом», и я, покосившись на лица горе-вояк из первой шеренги, вдруг сообразил, что мы до сих пор стоим, а не едем. Поэтому завел движок, порадовался приятному рыку, плавно тронул внедорожник с места и признал поражение:

— Сдаюсь, ты меня переиграла! И ЭТО радует. В отличие от очередного сеанса самоуничижения — как я не раз говорил, у тебя великолепная «база», значит, как только ты закроешь контракт и уменьшишь физические нагрузки хотя бы вдвое…

— …а еще отращу сиськи, ногти и волосы, уберу все шрамы и начну нормально одеваться…

— …так сразу же начнешь сводить с ума всех подряд не только умом, добротой, порядочностью, надежностью, скромностью, честностью, чувством юмора…

— Захвалишь! — густо покраснев, воскликнула она.

— …но и редкой красотой, помноженной на сумасшедшую пластику! — закончил я, поморгал фарами дежурному по КПП, скинул скорость, чтобы не тормозить перед открывающимися воротами, и пожал плечами: — Имею право, ибо знаю, какая ты там, под намертво приросшей маской, и сейчас говорю чистую правду…

* * *

…Двести шесть километров до Нерчинска пролетели за час сорок пять, потеряли еще десять на спецпроверку перед мини-Стеной, построенной еще во времена Вторжения, въехали на окраину и неспеша покатили в сторону центра. Я, попавший в настолько крупный город первый раз в жизни, усиленно крутил головой, любуясь домами по двадцать и более этажей, широченными улицами с проезжей частью в четыре-шесть полос, огромными площадями, торговыми центрами, парками и, конечно же, легковыми автомобилям, коих тут было завались. При этом, бывало, настолько засматривался, что не успевал реагировать на подсказки электронного штурмана, из-за чего несколько раз приходилось менять маршрут. Но это нисколько не расстраивало, ведь каждый поворот открывал что-то новое: архитектурные шедевры самых неожиданных стилей, памятники неизвестно кому или чему, развлекательные комплексы, наземные стоянки, общественный транспорт и, конечно же, людей в яркой гражданской одежде и без оружия!

Нет, гражданских хватало и в Савватеевке, и в остальных аналогичных городках, некогда построенных возле каждого третьего форта Стены, но их обитатели, живущие, как на пороховой бочке, не расставались с огнестрелом даже дома, ибо слишком хорошо знали, чем чреваты прорывы корхов или живности с Той Стороны, и были готовы себя защитить. А эти… этим было плевать — они неспешно фланировали по тротуарам, лениво поглядывали на прохожих из ни разу не бронированных витрин магазинов и кафе, гоняли на велосипедах, гравиках и тому подобной ерунде, расслаблялись на скамейках, стоящих чуть ли не на каждом углу, и даже спали в парках на аккуратно подстриженной траве!

— Какие-то они слишком уж беззаботные! — выдохнул я, влив во взор чуть ли не пять процентов резерва, но так и не обнаружив вокруг одного из таких деятелей ничего похожего на сторожевую нить или паутинку.

— У них другие заботы… — философски заметила Свайка, а через пару секунд привлекла мое внимание к мужику в деловом костюме, управляющему соседней машиной и, судя по углу открывания рта, с кем-то ругающемуся по громкой связи: — Вот у этого, судя по всему, проблемы на работе. Да, наверняка не смертельные, но лично для него эта мелочь — вселенская катастрофа. А вон та тетка в синем платье только что разбила бутылку с чем-то алкогольным и тоже на грани нервного срыва. А теперь посмотри-ка вон на того мальчишку, выбежавшего из подворотни — испуганное лицо, синяк под левым глазом и полуоторванный рукав однозначно свидетельствуют о том, что он только что получил на орехи и убегает от обидчика. Ты бы последнего просто убил. Либо на месте, либо во время поединка, а этот пацан в отчаянии, ибо обидчик, вероятнее всего, проживает в его же районе, а значит, эта их встреча не последняя.

— Получается, что всего в двух сотнях километров от Стены начинается совсем другая жизнь… — пробормотал я. — Интересно, а какая она в Великом Новгороде?

— Столица — это та же Багряная Зона, только с другими хищниками, часть из которых ничуть не менее опасна, чем корхи или зверье с Той Стороны… — как-то уж очень грустно ответила подруга.

— Разумом понимаю, а поверить как-то не получается… — признался я, понял, что разговор свернул не туда, и сменил тему: — Кстати, Танюш, а почему именно «Эльбрус»?

Смирнова мечтательно расфокусировала взгляд и улыбнулась:

— В начальных классах я сидела за одной партой с девочкой-осетинкой и до сих пор помню одуряющий вкус пирогов с картошкой и сыром, которые она приносила.

— И ты надеешься…