Баламут

Тут реальность снова «мигнула» и привела меня в сознание мощнейшей волной восстановления, прокатившейся по организму, подарившей сознанию кристальную ясность и давшей волю дикой душевной боли, беспросветному отчаянию и жуткой тоске. Если бы не взгляд Шаховой, мутный от смертельной усталости, за который я «зацепился», эти чувства затянули бы меня в такие пучины депрессии, что страшно представить. А так я удержался на самом краю, вопросительно мотнул головой, услышал, что первый этап исцеления государыни завершен, а дежурство прошло без происшествий, и дал команду отдыхать. Затем огляделся чувством леса, не обнаружил поблизости ничего крупнее белок, посмотрел влево, наткнулся на мертвый взгляд Долгорукой, а через миг «прочитал» ее пальцовку и заставил себя ответить на заданный вопрос. Хотя не было ни сил, ни желания:

— Можно вслух. Поблизости никого и ничего. Только негромко.

Женщина едва заметно наклонила голову и заявила, что хотела бы со мной поговорить. По возможности, еще сегодня.

Я закрыл глаза, прислушался к себе, пришел к выводу, что разговор меня отвлечет, и повел рукой, предлагая начинать. Затем проявил толику учтивости, перевернувшись на правый бок, чтобы государыне было видно мое лицо, и уставился ей в глаза, чтобы не пялиться на идеально гладкий череп.

Долгорукая на несколько мгновений ушла в себя, видимо, подбирая слова, а затем заговорила абсолютно бесцветным голосом:

— Рину убил Мстислав. Случайно. А собирался меня — планировал это убийство последние два года, но не представлялось выгодной возможности. А тут я невольно подставилась…

— Зачем? — хрипло выдохнул я, с хрустом сжав кулаки и представив, что стискиваю пальцы на глотке Императора.

— Почему он хотел меня убить?

— Да.

— Я мешала его счастью с княжной Валентиной Палей; за долгие годы заседаний в Императорском Совете обрела слишком большой политический вес; на экстренном заседании, собранном через два часа после расширения Багряной Зоны, заявила, что засечники сделали то, что от них опосредованно потребовал сам Мстислав, значит, если кто и виноват в столь жесткой реакции корхов, то это он; тем же вечером улетела в Нерчинск; переживая за вас, забивала голову решением всех более-менее значимых проблем населения и армии; как-то незаметно превратилась в символ сопротивления Вторжению; слишком часто плевала на распоряжения мужа, делая то, что действительно требовалось в той или иной ситуации; постоянно отказывалась возвращаться в Великий Новгород и так далее. А тут совпало сразу несколько удачных факторов, и у Мстислава появилась возможность жениться на красивой, но тупой соплюшке; обвинить в моей смерти вас, засечников; использовать «железные доказательства» вашей вины в качестве дополнительного аргумента для предотвращения назревающей войны с Поднебесной; лишить две трети дворянства Империи неофициального лидера и, тем самым, вернуть себе утерянное влияние; получить предлог для закручивания гаек и добиться еще ряда чуть менее значимых целей.

Тут она сделала небольшую паузу, окуталась какой-то пассивкой магии Смерти и хищно приподняла верхнюю губу:

— Скажу сразу: убийства Рины я ему не прощу! Но отомщу только после того, как ситуация с корхами тем или иным образом выйдет из острой фазы и будут заключены новые договоренности между Россией и Китаем. Иначе планируемое Воздаяние выйдет боком всей стране. Говоря иными словами, приложу все силы, чтобы мой старший сын унаследовал трон в мирное время. А потом воспользуюсь своим влиянием, чтобы обелить вас, и отойду от дел. Полностью.

Она лежала достаточно близко, а щуп я «активировал» еще в самом начале беседы, так что знал, что эта женщина говорит именно то, что думает. Кроме того, задыхался от лютой ненависти, переполнявшей все ее естество, разделял ее боль невосполнимой утраты и вместе с нею потихонечку сползал в свою персональную бездну отчаяния, существенно углубившуюся из-за потери Ярины. Да, не такой близкой, как Свайка, но все-таки подруги. А государыня продолжала излагать свои мысли: