Баковец Михаил

    - Устала я. Ты хорошо помог, но я давно не отдыхала, просто не успела, а тут это вторжение, - тихо сказала она. - Мне приказали любым способом задержать расширение плацдарма механоидов. У меня есть обязательства, которыми нельзя поступиться или только бросать все и уходить в дикие. Выполню приказ, и мой род будет свободен от любых ограничений и долгов, скорее, это мне будут должны.

    - Так что ты хочешь сделать? - я все еще не понимал ничего, хотя догадывался, что девушка собралась совершить подвиг, за который дают ордена с пометкой "посмертно".

    - Я уничтожу матку и, сколько смогу, мелочь. Та, которая расползется по окрестностям, мало что сможет сделать. Когда придет армия и прочие эхоры, то их быстро вычистят.

    - Ты не отдыхала и хочешь использовать свою самую сильную технику? Это же самоубийство! - воскликнул я. - Тебе приказали умереть? Разве так можно?

    - Меня попросили сделать все возможное, - сухо ответила девушка, потом добавила совсем тихо. - Ради рода.

    - Что, род после этого завалят плюшками? - зло сказал я. Мне было стыдно, оттого и злился. Стыдно, человек напротив меня готов пожертвовать собой ради кого-то, а я думаю только о себе, то, что мне страшно за себя, а ей за других. Правда, в этом мире у меня и нет никого, я один на свете.

    - Я последняя в роду, но это не важно. Главнее чистота фамилии и честь рода, - девушка сунула мне в карман куртки аппарат маскировки и цепочку с жетоном, после чего мотнула подбородком себе за спину. - Уходи, через минуту я начинаю.

    И я ушел.

    Прячась за кустами, поваленными ларьками, за горой пластиковых столиков и стульев, сплавившихся вместе от сильного жара, я уходил все дальше. Когда выскочил из-за угла и натолкнулся на двух патрульных огнеметчиков, то ничуть не растерялся, лишь зло обрадовался, что будет на ком сорвать свою обиду (на что? Я сам не мог понять это чувство) и раздражение.

    Два хлопка ладонями по грудным пластинам штурмовиков и все, можно идти дальше.

    Возле небольшого здания, наполовину разрушенного, я остановился, посмотрел на завал, который тянулся до самой крыши, точнее ее остатка, мысленно обозвал себя придурком и стал карабкаться вверх по опасно шатающимся плитам и разъезжающимся из-под рук и ног обломкам кирпичей.

    Растянувшись на пыльной и горячей поверхности, я посмотрел в сторону пляжа, на матку, рядом с которой шел бой.

    Руста стояла в сотне метров от прохода... просто стояла без движений, но ближайшие механоиды отлетали от нее в разные стороны, выстрелы плазмой, простые кинетические снаряды, струи огня обтекали ее со всех сторон, не имея сил пройти сквозь невидимый барьер, радиусом метров в десять.

    Иногда из чрева матки выползал танк или несколько пехотинцев, но они тут же сминались, как пластилиновые или после невидимого толчка улетали обратно.

    Но это были даже не цветочки - весенние ростки. Ягодкой оказалось другое: матка едва заметно сжималась, словно ее со всех сторон неумолимо сдавливали невидимые гигантские ладони.

    Подо мной с грохотом пробежали несколько "крабов", видимо, торопящихся на помощь на берег. Чуть позже, снеся угол магазинчика, торгующего вином и прохладительными напитками, выкатился танк, облепленный "спецназовцами", как бутерброд муравьями.

    Когда он проехал рядом с моим наблюдательным пунктом, я прыгнул сверху на него.

    Хлоп! Хлоп! Хлоп!

    Я, словно, играл на там-тамах, отбивая ритм голыми ладонями, разрывая энергетические сети и рудилиевые души разумных машин. На руках уже живого места не было после такого. Волдыри заживали и тут же образовывались новые.

    Прибив танк последним, я рухнул ничком, содрогаясь в судорогах. Руки уже были не просто покрыты капельками энергии, а полностью окутаны зелено-багровым коконом, который добрался до середины бицепса и очень медленно втягивался внутрь.

    - Вот зачем мне это, а? - простонал я вслух, медленно сползая с высоченного танка, лишь немного ниже дома, с крыши которого я смотрел за борьбой Русты и механоидов, на асфальт. - Героем почувствовал, мужик пробудился при виде красивой женщины? Или русским всегда нужно всюду влезть и помочь, даже если их не просят и самим будет хреново?

    Понятное дело мне никто не ответил.

    Когда вернулся обратно на пляж, то все было кончено: вместо циркового здания, из воды торчал неровным ком, похожий на кусок грязного теста, над которым похулиганили детишки. Вокруг десятками валялись механоиды, и кое-кто из них даже шевелился.

    Девушка сидела все на том же клочке чистого песка, который был окружен кольцом шлака. Прижав колени к груди и обняв их, положив подбородок на них сверху, она смотрела куда-то вдаль, на чуть колыхающиеся волны моря, которому было наплевать на случившуюся здесь трагедию, на тысячи тел, чья кровь впиталась в песок или оказалась в воде, на технику и доспехи механоидов.

    - Руста? - позвал я девушку. - Руста?

    Главное, чтобы она не ударила от неожиданности или на автомате.

    - Ты? - произнесла она, даже не обернувшись. - Зачем пришел?