Байрон

А со сдачей было не все гладко, несмотря на наш бравый военный вид на некоторых экзаменах приходилось иногда волноваться. Вот женщины-преподаватели ставили четвёрки иногда просто так – за красоту и лихость, а вот на математике мы «горели синим пламенем» сидели и вместе потели над логарифмами утираясь аксельбантами, когда к нам подошёл преподаватель и участливо спросил: «Что тяжело ребятки?». «Тяжело – тяжелее чем на учениях, ведь ещё три месяца назад мы бегали за БТР с автоматами наперевес вместо авторучек. Вспышка-слева, вспышка-справа!» Мужик-преподаватель прочувствовался моментом, всхлипнул видимо что-то вспомнив, вытер глаза платком и поставив нам по тройке выгнал с экзамена. Зато на сочинении Командир отыгрался, пафосно описав посещение советского воинского мемориала в Трептов парке Берлина, «где русский солдат спас немецкую девочку» и получил заслуженную пятёрку.

Ну, вот экзамены все сданы, военная форма снята и упакована в чемоданы и через некоторое время на доске объявлений в ГАКе мы увидели свои фамилии в списках зачисленных.

Тогда же на «абитуре» в общаге БКК мы познакомились и с Байроном, по-моему, это даже он дал Вовке эту кличку «Сапог», сказав, что это перевод его фамилии с украинской мовы. Хотя из симферопольского пацана Байрона тот ещё хохол, как из Сапога балерина. По вечерам они на пару, сидя на лавочке у входа в БКК, пели песни, подбадривая изнурённых экзаменами ошалелых абитуриентов.

Помнится, однажды спустившись вниз к этой самой знаменитой лавочке у входа в БКК, Командир застал их вдвоём с гитарами, завывающими песню: – «Звёздочка моя ясная, как ты от меня, далека-а-а-а», —

стоял тёплый августовский вечер, горел фонарь у входа, в его отблесках были видны кресты на куполах Свято-Иоанно-Усекновенского Храма, стоявшего напротив БКК, жужжали комары – и дружно рыдали милые девушки-абитуриентки, стоявшие кружком вокруг этих менестрелей.

(Видимо с той самой первой своей абитуры у Байрона сложилась определённая привязанность к этому времени года, потому что он всегда потом оставался на лето в общаге, чтобы сдавать многочисленные «хвосты», которые ему ставили преподаватели из-за его незнания предметов, музыкальной славы и свободного посещения лекций из-за этой славы. Опять же обилие девушек-абитуриенток скрашивало его летние будни, он никогда не отказывал им что-нибудь спеть, но был всегда верен девушке Таньке).

Правда, если Вовка Сапог любил петь простые жалостливые песни, ещё более терзавших души сомневавшихся в своём дальнейшем жизненном пути абитуров, типа:

– «Помню, помню мальчик я босой, в лодке колыхался над волнами, девушка с распущенной косой, губы мои трогала губами…», —

то Байрон уже тогда предпочитал более сложные западные музыкальные произведения, типа «House Of The Rising Sun» группы The Animals, слов он этой песни ещё не знал, а просто играл бодрый куплет подвывая в такт ему.

Вот так мы стали студентами ХПИ и впервые в жизни тоже тогда на «абитуре» попробовали Портвейн «Пiвденнобужский»!

ВИА

«Нам песня учиться и жить помогает!»

ВИА – вокально-инструментальный ансамбль, это когда группа молодых людей, объединённых общей идеей, берут в руки и ноги различные музыкальные инструменты и начинают играть, а иногда и петь известные советские песни или «каверы» западных рок-групп с русским текстом, зачастую не имея вообще какого-либо музыкального образования и умения играть.

Вокально-инструментальный ансамбль нашего Энергомашиностроительного факультета сформировался уже на первом курсе, благо наличия парней рвущих струны гитар вечерами было достаточно, но Байрон сразу стал общепризнанным лидером, потому что мог играть соло.

Рок-группой им тогда нельзя было называться по идеологическим соображениям, так как в СССР рок-музыка была объявлена «продуктом разлагающейся западной культуры», поэтому звали их просто ВИА Энергомаша. По тем же идеологическим соображениям КК рекомендовал организовать свой ВИА как можно раньше, чтобы у факультета было «своё лицо» и предоставить на утверждение в КК репертуарный план.