Байки нефтяного Севера

Но для Аржанова, понятно, это не вопрос. Вопрос как раз возник для Андре — чего с этим дальше делать, с подарком? Особенно, если учесть, что он в Нижневартовск уже не возвращается. У него на воскресенье билет из Москвы до Шарль де Голля. Мне когда это первый раз рассказали, по-моему, как раз Зозуля, я чуть коньки не отбросил. Представил, как наш герой с паспортом Французской республики, с фраерским чемоданом и с набитой наволочкой проходит таможню в Шереметьево. С процессом этим я по тому времени практически был знаком мало, но по рассказам представлял. Вот думаю, смотрит Карацупа на паспорт, читает фамилию “Николаев”, видит наволочку с крупой и говорит: “Вы, товарищ, наверно, ошиблись! На Воронеж самолеты из Быково отправляются”. Поделился этой глубокой мыслью с собеседником, не успел повеселиться, как камень с моей души сняли. Объяснили, что проблема разрешилась на месте, не доезжая до Москвы.

Андре, действительно, говорят, пару дней мучился — выбрасывать подарок нельзя же. Потом его осенило уборщице Мавжуде-опе подарить — то-то у нее радости было! Это же всю семью полгода редким лакомством питать. В Тюмени к тому времени тоже уже с едой стало не очень, гостиничные что-то в буфете прикупали, но ведь наценка! Так что — все счастливы. И Аржанов — как он лихо зарубежного соотечественника дефицитом удивил. И Николаев — обрадовал тетку чуть не до слез. И Мавжуда — есть чем деток накормить.

Можно, конечно, справедливо спросить — ну и что? Зачем ты все это толкуешь? Эка невидаль — русскоговорящий эмигрант! Да их за прошедшее время десятками миллионов образовалось. Мы и сами… А в чем у твоего рассказа смысл, какая у него глубинная идея, чего у него в подтексте заложено, кому он, собственно, адресован и к чему призывает? Что тут ответишь? Нету никакой глубинной мысли. Что я вам — Лев Толстой, Хэмингуэй, Пелевин, Маринина, в конце концов? Одно могу сказать в оправдание — вот как все было, так и изложил. Или почти так.

Дом инвалидов

Я справедливую критику всегда готов принять. Тут мы недавно общались[3] с одним молодым юношей — так я написал, что он глупости пишет, а он меня обратно попрекнул многословием. Признаю. Возрастное, что уж сделаешь. И, главное дело, ничего изменить нельзя — ни я не помолодею, ни он, как кажется, не поумнеет.

А недавно меня оптимизьмом попрекнули[4]. Есть такое дело, только оптимизьм у меня не врожденный, как профессор пишет, а благоприобретенный. На основе жизненного опыта. Поэтому так сразу по прочтении худых пророчеств и не пугаюсь.

Вот, значит, об опыте. Пускали мы газопровод сырого нефтяного газа от Радужного до Нижневартовска. Сто кэмэ — это для такой трубы длина запредельная, обычно от десяти до сорока. Сильно интересный объект. По таким данным гидродинамикам потом полгода работы — коэффициенты уточнять. Собрал я своих ребяток и девиц, вызвал парочку бойцов из Краснодара — готовлюсь к обследованию.

А подготовить базу: где жить, где в столовую ходить, дополнительный транспорт, связь — у меня съездить времени нет. Послал я нашего сотрудника, сэнээса Сашу Из Физтеха в Радужный обо всем договориться. Он мне звонит, что всё с нефтяниками порешал — можно ехать. Едем.

Приехали в полдень, пообедали в поселковой столовой, проехали еще раз по трассе — пора на боковую. Двух лаборанток я после обеда оставил в "Деревянной гостинице" и сразу предупредил главного инженера НГДУ, чтобы, когда они, начальники местные, вечером в баре "деревяшки" соберутся по вечерней рюмке принять — так чтоб моих девиц за бюсты не лапали, а то их же собственным женам продам. А четверо мужиков вернулись с трассы уже под полночь, все в снегу, усталые, без ужина повалились на койки в общежитии, где нам Саша указал.

Утром просыпаемся — ничего понять не можем. Все как обычно, только на соседней койке человек прикуривает, и зажигалка между культей зажата. Вообще, в комнате на двадцать коек полностью все части тела есть только у меня, Саши и двух наших коллег из Краснодара. У остальных — то ноги, то руки, то половины пальцев, уха по крайней мере — недостает. Я хоть про политкорректность и не слыхал, но виду постарался не подать. Помог тому мужику прикурить. Оделись — и на выход. Сашу спрашиваю: "Ты куда нас привел, горе мое горькое?"