Байки из институтской курилки

Я так до сих пор и не понял до конца, к слову, одну его реплику. Но похоже, что была таки подначка. Вот мы уже обсчитали по матмодели весь его эксперимент - а дело было в раннекомпьютерную эру, я, чтобы не возиться со временем на ВЦ, все сделал на карманном калькуляторе. Роб посмотрел кривые, что-то такое про себя помыслил и говорит: "Слушай, ты же не математик, вдруг при выведении формулы или подсчете где ошибся. Давай отдадим на проверку" - "Хорошо, а кому?" - "Самому что ни на есть профессионалу по этому делу. У нас в соседнем подъезде Колмогоров живет - он-то, наверное, разберется? Как ты думаешь?" - Я в ужасе представляю себе, как великий математик тратит свое время на чтение моих совершенно элементарных выкладок, падаю на колени и молю такого не делать. - "Ты что, боишься, что он у тебя ошибку найдет?" - Тут только я заподозрил, что он меня попросту "разводит".

Ну, а из рассказов, как мы с Борисом это называли, "кавказских легенд", больше всего запомнилась одна. Попробую восстановить, хотя весь этот тифлисский говор рассказчика, дух времени и места мне, конечно, не под силу. Как будто бы, и эта, и другие его "секретные" истории происходят как раз из той самой средней школы в столице Грузии.

Значит так. Был такой актер Михаил Геловани. Красавец, аристократ - стал он играть Сталина во всех фильмах. Больше всего известно "Падение Берлина", где он, помните, из самолета выходит к народам, но и в других почти во всех. В театре тоже. Иногда, говорят, и на больших заседаниях вождю давал отдохнуть, заменял его в президиуме. Так что у него постоянно в чемодане была генералиссимусовский мундир на случай а вдруг. А без трубки и папирос "Герцеговина Флор" он уж и жить не мог. Вжился в роль. Вот этот Геловани однажды приехал немножко отдохнуть в Сухуми. Остановился, конечно, в люксе гостиницы "Рица". Поужинал, прямо скажем, сильно поужинал. Спать не захотелось, достал народный артист из чемодана китель, фуражку, надел их и пошел прогуляться. Южная теплая ночь, на проспекте Сталина народу еще немало. Все, конечно, в экстазе, даже если кто и догадывается, то общего энтузиазма не нарушает. А вдруг все-таки настоящий? Приветствуют, а он на приветствия отвечает. Даже не то, что много на грудь принял, а у них же у всех это было. И Щукин со Штраухом не только что картавили даже вне сцены, но и пытались ходоков принимать. Чересчур в роли вживались. Так и этот.

Тут же в кабинете у первого секретаря Абхазского обкома звонок - так, мол, и так, ХОЗЯИН идет по проспекту имени себя и отвечает на приветствия населения. Тот чуть не в обмороке - ну, не бывает так, чтобы Хозяин так вот внезапно возникал. Тем более, недавно как раз был, неделю прожил, хванчкары изволил попить и на Рицу съездил. На всякий случай звонит в Тбилиси, грузинский первый - в Москву Поскребышеву. Тот их на смех - какой Хозяин? Хозяин полчаса назад на дачу в Кунцево уехал. Так постепенно в мозгу полностью одуревшего от событий секретаря обкома высветился Народный Артист. Но тоже, знаете, от этого не намного легче. Что теперь с этим делать? Позволить ему из себя Вождя Народов изображать - голову открутят, почему позволил священное имя компрометировать? Останавливать его, задерживать? Попробуйте в присутствии трудящихся на проспекте Сталина его же самого задержать. Как бы на куски не порвали! Наконец смикитили. Подскочили к Чиаурели молодые люди, руки целуют, говорят: "Товарищ Сталин, товарищ Сталин, такая честь для нас! А у нас тут в подвальчике такой замечательный духанчик есть, нигде такого нету! Окажите благодеяние, зайдите мужужи и хачапури попробовать, винца выпить".

Скажем честно, таких актеров не бывает, чтобы от подобных приглашений отказаться, пусть он хоть в Господа Бога перевоплотился по Станиславскому-Немировичу-Данченко. Там ему, конечно, лучшего коньяка, а как отключился - назад в номер. А кителек для безопасности временно изъяли.

О проделанной операции Сухумский Первый докладывает Тбилисскому. Тот Лаврентию Павловичу, как московскому покровителю Кавказа и его партработников. Лаврентий при случае - Самому. Тот подумал-подумал и говорит: "Вообще-то этот ... который у нас в Сухуми сидит ... хороший работник, старательный. Но бэз глубокого ... понимания ... сущности вещей. Народ должен знать ... что вожди не отделены от него "железным" занавесом, могут вот так... по-простому ... бэз чуждого большевикам зазнайства встречаться с простыми людьми. Помнишь, Лаврентий, как я тогда в Берлине сошел с самолета к людям? Ну, вот ..."

На следующий день в Абхазском обкоме КП Грузии уже не было старательного работника без глубокого понимания. И вообще его уже никто никогда больше не видел.