Байки доктора Данилова 2

Поняв, что выбить из Иванова-Петровского признание в провоцировании рвотного рефлекса у «бессознательной» пациентки (какой дурак стал бы это делать?) не удастся, Сестричкин решил зайти с другого боку. Он был не из тех, кто быстро сдается. Кремень, а не просто мужик!

– А что с мужем пациентки? – спросил он, по-ленински прищурившись. – Вот вы говорите, что он тоже не понимал ваши вопросы, например – не смог сказать, есть ли дома тазик. А почему вы его не осмотрели?

– Да потому что он не предъявлял жалоб! – ответил Иванов-Петровский. – И вообще выглядел здоровым, хоть и был пьян.

– Откуда вам знать, пьян он был или нет, если вы его не осматривали? – парировал Сестричкин. – То, что человек ведет себя неадекватно, не означает, что он пьян. Может, у него случился инсульт? Может, обострилась шизофрения? Как вы, врач, могли пройти мимо, не осмотрев человека, который возможно нуждался в вашей помощи? Да еще во время работы, при исполнении… Да врач даже в нерабочее время не имеет права проходить мимо, когда что-то не так! Вы же КЛЯТВУ давали…

По части пафоса и красивых речей Сестричкину не было равных. Оба МХАТ-а плакали по такому знатному кадру горькими слезами.

– Не имею, – внезапно согласился Иванов-Петровский. – Тут вы правы. Опять же – клятву давал, то есть – присягу. Поэтому хочу прямо сейчас вас осмотреть. Уж больно неадекватно вы себя ведете, Володя Валерьевич. Полчаса уже несете какую-то пургу. Вдруг у вас инсульт? Или это – обострение шизофрении? Расскажите, пожалуйста, как все началось?

Минут десять, если не больше, Сестричкин истерил, топая ногами и брызгая слюной. Иванов-Петровский спокойно наблюдал за происходящим и время от времени понимающе подмигивал двум другим членам комиссии – ну видите же, совсем не в себе человек. Закончив свою «арию», Сестричкин сказал:

– Завтра в десять придете за трудовой книжкой!

– На вашей могиле будут хорошо расти цветы, – ответил Иванов-Петровский.

– Почему вдруг? – опешил Сестричкин, ожидавший чего-то нехорошего, но никак не этого.

– Потому что в удобрениях недостатка не будет, – объяснил Иванов-Петровский.

Назавтра Иванов-Петровский увидел в трудовой книжке запись об увольнении по инициативе администрации. Он пошел с книжкой к главному врачу и вкратце объяснил незаконность подобного увольнения и свое желание оспаривать его в судебном порядке. По одной такой необоснованной жалобе увольнять? Ай, не смешите! Сестричкину нахамил? В чем?! Где?! Когда?! Он сам требовал обращать внимание на всех неадекватных. Может, у человека инсульт? Или обострение шизофрении?

Запись изменили на увольнение по собственному желанию. Однако Сестричкин поклялся своей честью (нашел же, чем клясться, бедолага!), что Сидоров в Москве и Подмосковье не сможет никуда устроиться даже санитаром.

И напакостил ведь, сучий потрох. Когда Сидоров пришел устраиваться на ведомственную «скорую» МВД, его там встретили с распростертыми объятьями. «Завтра же приходите оформляться, а послезавтра – на дежурство, у нас народу не хватает», сказала начальница. А назавтра глазки в пол и «извините, все ставки заняты, ошибочка вышла». Ясно же, какая это «ошибочка». Позвонили Сестричкину, а тот навел шороху…

Помыкавшись с месяц, Иванов-Петровский устроился врачом в приемное отделение крупной скоропомощной больницы. Там с кадрами было настолько плохо, что брали всех подряд, лишь бы диплом врачебный был. Спустя год Иванова-Петровского назначили исполняющим обязанности заведующего отделением, а еще через полгода приставку «исполняющий обязанности» убрали… Сейчас он работает заместителем главного врача по медицинской части. Такие вот дела.

Как растут цветы на могиле Сестричкина я не знаю, не было случая проверить. Да и желания, признаться, тоже не было. Но хочется верить, что растут они хорошо, цветут по весне буйным цветом. Всегда же хочется верить в лучшее…

Сублимация или любовь творит чудеса

Фельдшер Авдеева была сильно и безнадежно влюблена в доктора Сабанова, у которого был роман-любовь с диспетчером Козоровицкой. Крутили они этот роман в квартире Авдеевой, которая два раза в неделю отдавала им ключи, а сама ночевала на подстанции, благо та находилась рядом.

– Какого хрена, Лена? – интересовались близкие подруги, посвященные в сердечные тайны Авдеевой. – Как ты можешь своими руками… То есть – чтоб в твоей квартире… Ну вообще!

– А может мне приятно, что он хоть так в моей постели бывает… – отвечала Авдеева. Прозвище у нее было «Мать Тереза». Ехидный водитель Дулов добавлял: «…два зуба, четыре протеза».

Торговец органами

– Вот плюну на все и уйду органами торговать! – кричал на всю подстанцию доктор Кочергин в ответ на каждую начальственную нахлобучку.

Несведущие новички ужасались… На самом деле Кочергин грозился уйти в помощники к тестю, торговавшему мясом и птицей аж на четырех московских рынках. Но об этом знали только посвященные.