Багровый прилив

В это время в соборе молились все. Молился на хорах Эшли де Соуза, стараясь отринуть не вовремя захлестнувшие его воспоминания. Молились барон Антрагэ, граф де Кревкёр и торговый князь Альдиче Мондави, набираясь сил душевных перед тем, как начнётся… То, что начнётся. О том, что последует в самом скором времени, ни один из них старался не думать. Молился неистовый приор рыцарей Веры, у кого, как всегда, каждое святое слово отдавалось в душе. Он понимал, что может осквернить собор тем, что свершит в скором времени, и просил у Господа сил для этого. Молился и Джованни Вилланова — молился истово, почти как стоявшие рядом с ним рыцари Веры. Никогда прежде он не полагался на Господа, рассчитывая только на собственные силы, однако сегодня ему нужна была любая помощь, и он обратил своё сердце и душу к Господу, чего не делал никогда прежде.

И только Легион, единственный во всём соборе, лишь механически повторял слова, пропуская их мимо себя. Он знал, что несмотря на то, что он сделал в полночь, труднее всего ему придётся именно теперь. Вера сотен людей в соборе и тысяч на площади перед ним захлёстывала его подобно невероятной волне. Особенно сейчас, когда все эти люди молились вместе с епископом. Как бы ни слаба была их вера, она била по Легиону, заставляя прилагать все силы, чтобы не скорчиться от боли, пронизывающей всё его существо. Он побледнел, по лицу его градом катился пот, однако ничего удивительного в этом не было. В соборе находилось больше сотни человек, стояла духота и жара, так что даже при самом пристальном внимании к его персоне никто бы ничего не заподозрил. Но вот святые слова, сами по себе причиняющие боль Легиону, смолкли, и в соборе установилась удивительная, звенящая тишина.

Как будто намеренно подгадав окончание молитвы к полудню, епископ замолчал, и уже через удар сердца пробили часы на соборной башне. Двенадцать ударов их раздались в абсолютной тишине, повисшей и в самом соборе, и на площади вокруг него. Люди словно затаили дыхание, боясь нарушить святость момента. С двенадцатым же ударом часов Чезаре ди Ваороне шагнул к епископу, почтительно протягивая ему шкатулку из слоновой кости.

— Примите этот дар, — он удержался от слова «скромный». — От всей души его преподносит Святой Церкви народ Водачче.

Епископ благодарно улыбнулся ему в ответ и взял шкатулку. Легион при этом едва удержался от того, чтобы сглотнуть — так велико было напряжение. Он должен убедиться в том, что легендарная реликвия Водачче — это именно то, что за чем он приехал сюда. Епископ поднял шкатулку для всеобщего обозрения, демонстрируя её всем собравшимся в соборе, а после театральным жестом открыл крышку и извлёк реликвию Водачче.

Глава тринадцатая Резня в порту

Подобно обезумевшему киту, что выкидывается на берег, могучий галеон «Неповиновение», несомый невероятно высокой волной, врезался в пирс Водачче с оглушительным грохотом и треском дерева. Его корму намеренно перегрузили, и нос высоко задрался, что позволило боевому кораблю буквально запрыгнуть на причал и обрушиться на него днищем, накрепко засев на земле, где ему вроде бы не место. На баке «Неповиновения» стоял, сложив на груди руки, его капитан: Рауль Рейс явно наслаждался паникой, воцарившейся в порту при приближении его корабля.

Как только «Неповиновение» замерло на земле, с бака и бортов его начали спрыгивать первые матросы. Им было наплевать на высоту, они явно не боялись переломать ноги. Их лица были искажены яростью и походили скорее на звериные морды, нежели на лики людей. Глаза же у всех светились багрянцем — в них плясали отблески пламени Долины мук.

— Запомните сами и всем передайте, — не в первый уже раз повторил Галиаццо Маро, — не давайте им трогать себя, не слушайте их и ни в коем случае — запомните, ни в коем случае — не давайте им заглянуть вам в глаза!

Повоевавший в Виисте и навидавшийся там многого, Кастельянос понимал, что Маро говорит правду. Всё же салентинцы оправдывают своё прозвище «святоши», каждый из них хоть немного, но разбирается в некоторых аспектах Веры, о которых большинство даже не подозревает. К примеру, сам Кастельянос вроде был достаточно усердным прихожанином, особенно когда после очередной дуэли отсиживался в церкви или монастыре, где его не могли достать ни власти, ни родственники убитого. Однако попав в Виисту впервые, ни разу не слышал про одержимых и трёх главных правилах, которые надо знать, если столкнулся с отродьем Долины мук, вселившимся в тело человека. А вот Маро знал об этом и сейчас громко повторял эти три правила, крайне важных для выживания. Не слушать, ибо ложь, исторгаемая одержимым, легко сокрушает человека. Не прикасаться, ибо тело одержимого — суть плотская оболочка для демона Долины мук. И самое главное — не смотреть в глаза, ибо так демон может перескочить из умирающего тела в новое, уничтожив душу и полностью подчинив его себе. Кастельянос помнил, сколько его товарищей гибли из-за того, что не знали этих правил.