Багдадская встреча

Подобно большинству из нас, Виктория обладала как способностями, так и недостатками. К положительным ее качествам относились доброта, участливость и смелость. Природная тяга к авантюрам могла быть свойством как похвальным, так и наоборот, учитывая, как высоко в наше время ценятся безопасность и стабильность. Главным ее недостатком была склонность приврать, причем как в подходящий, так и в неподходящий момент. Устоять перед очарованием выдумки в противовес сухому факту она не могла. Виктория лгала легко, складно и увлеченно, даже с некоторым артистическим вдохновением. Опаздывая на встречу (что случалось совсем не редко), ей было мало сослаться виновато на некстати остановившиеся часы (такое бывало частенько) или задержавшийся автобус. Куда предпочтительнее выглядела история со сбежавшим и разлегшимся на пути следования автобуса слоном или повесть о дерзком бандитском налете, в которой и она сыграла свою роль, оказав помощь полиции. Виктория предпочла бы жить в мире, где по Стрэнду рыскают тигры, а Тутинг[5] кишмя кишит опасными разбойниками.

Стройная, с хорошей фигуркой и первоклассными ножками, Виктория не отличалась броской красотой. Личико ее, хотя и аккуратное, было простовато и невыразительно. Но зато в ней была некая пикантность, поскольку «эта каучуковая мордашка», как выразился один из поклонников, могла, вдруг оживив неподвижные черты, удивительным образом передразнить едва ли не кого угодно.

Именно пародийный талант и стал причиной ее теперешнего незавидного положения. Работая машинисткой в фирме мистера Грингольца – «Грингольц, Симмонс и Лидербеттер» на Грейсхолм-стрит, – Виктория решила развлечь трех других машинисток и парнишку-курьера небольшой, но яркой пародией на миссис Грингольц, пожаловавшую к супругу на работу. Убедившись, что сам мистер Грингольц отправился к своим солиситорам, она дала себе волю.

– Ну почему, папочка, мы не можем купить это? – противным режущим голосом обратилась она к публике. – Вот у миссис Дивтакис такое уже есть, с голубой атласной обивкой. Говоришь, у нас туго с деньгами? Тогда зачем ты водишь ту блондинку в ресторан и на танцы? А, думаешь, я не знаю? И уж если у тебя есть блондинка, то пусть у меня будет канапе. С лиловой обивкой и золотыми подушечками. И не говори, что это был деловой обед, потому что ты, чертов дурень, явился домой с помадой на рубашке… Значит, так, я получаю канапе и заказываю меховую пелерину… она такая чудная, совсем как норка, но на самом деле не норка, будет дешево и выгодно…

В этот момент аудитория, внимавшая ей дотоле с живым интересом, словно по команде возобновила прерванную работу, и Виктория, остановившись, обернулась и увидела стоящего в дверях мистера Грингольца.

Не придумав ничего подходящего, она произнесла лишь растерянно:

– Ой!

Мистер Грингольц фыркнул, после чего, сбросив пальто, прошествовал в свой кабинет и хлопнул дверью. А через секунду-другую пискнул зуммер – два коротких и один долгий. Вызывали Викторию.

– Тебя, Джонси, – сообщила безо всякой на то необходимости одна из коллег, и глаза ее вспыхнули злорадным удовольствием, которое доставляют некоторым несчастья других. Остальные машинистки, судя по репликам – «Напросилась, Джонси» и «На ковер, Джонси», – разделяли это чувство. Посыльный, неприятный мальчишка, ограничился тем, что провел пальцем поперек горла и зловеще хрипнул.

Прихватив блокнот и карандаш, Виктория вплыла в кабинет босса с выражением совершенной невинности.

– Вызывали, мистер Грингольц? – спросила она, дерзко глядя на него ясными глазами.

Мистер Грингольц бросил на стол три банкноты по одному фунту и сунул руку в карман в поисках мелочи.

– Явились, значит, – заметил он. – Так вот, юная леди, с меня довольно. Можете ли вы назвать причину, почему я не должен выдать вам недельное жалованье и рассчитать прямо сейчас?

Виктория, бывшая сиротой, уже открыла рот, чтобы поделиться с боссом жалостливой историей о перенесенной ее бедной мамой операции, из-за чего она, Виктория, расстроилась и плохо соображает, а ее крохотное жалованье – это все, на что вышеуказанная мама может рассчитывать, но, увидев перед собой болезненное лицо мистера Грингольца, передумала.

– Совершенно с вами согласна, – сказала она с искренним воодушевлением. – Думаю, вы абсолютно правы, если, конечно, понимаете, что я имею в виду.

Мистер Грингольц слегка опешил, поскольку не привык, чтобы увольняемые встречали увольнение таким вот согласием и одобрением. Скрывая замешательство, он перебрал кучку монет на столе и со словами «девяти пенсов не хватает» снова полез в карман.

– Ничего страшного, – милостиво махнула рукой Виктория. – Сводите себя в кино или побалуйте сладким.

– И марок тоже нет.

– Неважно. Я писем не пишу.

– Пожалуй, перешлю позже, – сказал мистер Грингольц, но прозвучало это не очень убедительно.

– Не утруждайте себя. Как насчет рекомендации?

Мистер Грингольц ощутил новый прилив раздражения.

– С какой это стати мне давать вам рекомендацию? – гневно вопросил он.

– Таков порядок, – сказала Виктория.