Баффер

   Я улыбнулся, вот так она сидела лет десять назад, в январе, когда из-за ремонта на неделю отключили отопление. Скандал был, пришлось вешать объявление для читателей, закрывать зал. Хотя сюда и в те уже времена ходили только пенсионеры.

   - Михалыч? - Я оглянулся. Женщина напряженно вслушивалась, нервно схватившись за пуховый платок. - Ты здесь, я знаю.

   Интересно, услышала, что ли? Или унюхала?

   - Чай будешь? У меня остался еще с прежних времен.

   Я прошел так, чтобы оказаться перед ее глазами. Кажется, она меня почувствовала, но снова спросить я ей не дал.

   Появиться.

   - Буду, Нина Алексеевна. Коржики с меня.

   Она отшатнулась, но быстро взяла себя в руки, чувства выдавали только еще сильнее вцепившиеся в платок руки.

   - Коржики?

   - Ага, медовые. Пек недавно, вот, захватил.

   - Это хорошо... тогда чай с меня.

   - Наливайте!

   Мы старательно разыгрывали сценку из прежней жизни. Словно не было моего увольнения "по сокращению штатов" и разговора "ты же молодой, легко работу найдешь, а мы все пенсионерки". Наверное, у нее были причины. Правительница крохотного племени библиотекарей, проработавшая здесь всю жизнь, она вела нас узкими тропами к видимой только ей цели. Мудро, строго, но справедливо руководя, стравливая и разнимая, награждая и отбирая.

   - Почему вы одна? Все по домам?

   - Нэлечка сейчас ушла только что... Болеет у нее внучка. В городе с теплом перебои, простуды повальные. Но нас и осталось только трое, Вика сама слегла. Да и что тут всем сидеть, никто не ходит. Сейчас книгами только как топливом интересуются.

   Говоря это Нина Алексеевна аккуратно сняла с чайника древнюю тряпичную куклу, сохраняющую тепло.

   Я стащил с плеча рюкзак, достал завернутые в тряпочку коврижки. Не очень получились, тяжеловатая выпечка, не воздушная, но Илье понравилось. К тому же мы много испекли, третий день едим, они уже черствые почти.

   - Неужели так плохо? Я-то думал, что в библиотеке теперь самый аншлаг, развлечений-то нет других?

   - Какое там! - Она отмахнулась с недовольной интонацией. - Уже три раза заходили, спрашивали о списанных книгах.

   - В самом деле топят?

   - Ну да! Вот же дураки, книги очень плохо горят.

   Это она проверяла?

   - В мою каморку вы заглядывали?

   - Только увидела, что ключа нет, а печенье все кто-то съел, и сразу поняла, кто тут был. Тминное съедено все, а что сахаром покрытое - оставил.

   Эх, так проколоться!

   - Сюда ведь заходили, искали тебя. Мракоборцы. - Последнее было сказано строго и намекающе. Тогда ясно, почему не полезла, неясно, почему не сдала.

   - Нина Алексеевна, а если честно - зачем вы меня тогда уволили?

   Она положила недоеденный кусок коржика на блюдце, бережно собрала со стола несколько крошек. Потом, решившись, посмотрела на меня.

   - Сердишься?

   - Не очень. Просто хочу сравнить со своими выводами.

   Снова, очень аккуратно, женщина передвинула стакан, собираясь с духом.

   Наверное, ей было страшно. Я, много лет знакомый ей Михалыч, вдруг стал непонятным, опасным существом, и надо очень точно выбрать слова, чтобы это существо...

   - Я не кусаюсь, Нина Алексеевна. Мне действительно просто любопытно.

   - Хотела племянницу пристроить. У нее дети, а работа отнимала все время.

   - И что племянница? Работала?

   - Нет, всего три месяца и выдержала. Сказала скучно у нас тут, и уволилась.

   Да уж, здесь мало развлечений.

   - А бизнес-центр?

   Она слабо улыбнулась

   - Это вообще не моя затея. Поставили перед фактом, только добавили немного фондов, чтобы совсем грабежом не выглядело. Федеральная программа развития и помощи.

   - По обыкновению заключающаяся в урезаниях и запретах.

   - Вот-вот.

   - Вас трое осталось, а остальные?

   Жертвы среди мирного населения были немалые, в основном не напрямую от магии, а от сопутствующих причин, в больших городах и мракоборцев много, так что нечисть нейтрализовывали быстро. Моим бывшим коллегам не повезло. Одна нарвалась на обезумевшего мага, вторую завалило обломками разрушенного дома, третья, одинокая пенсионерка, просто исчезла, уйдя домой с работы. Оставшиеся три работали как могли. Деньги почти ничего не стоили, но заведующая сумела выбить, а точнее - вымолить продуктовые карточки обязательной социальной нормы по разряду "госслужащие". Это было чуть больше, чем обычные гражданские, а любой приварок сейчас, даже при отсутствии откровенного голода, был не лишним. Только поэтому библиотека и работала.

   Нина Алексеевна рассказывала это просто, без закатывания глаз и жалоб. Советские люди, другая порода. Плохо? Перетерпим, куда деваться. Им, пожилым, было в чем-то проще, за плечами было слишком много невзгод, чтобы жалеть себя.

   Я не стал брать последний коржик.

   Время?

   Восстановление врат через сорок минут.

   - Нина Алексеевна, а почему вы мракоборцам о комнате моей ничего не сказали?

   Женщина недоуменно посмотрела на меня, а потом с негодованием отрезала:

   - Я не стукачка! - Платок был поправлен уже с достоинством. - Ты ко мне работать пришел мальчишкой, мы тебя вырастили, не мог ты сделать ничего плохого. Так... ведь?

   Последнее было сказано с запинкой. Навидались они тут, наверное.