Баффер

Даже так? Хотя чего корочки стоят… тем более найденные в карманах вместе с типичной бандитской валютой?

— Хорошо. Побудем у вас еще недолго, потом уйдем. Оба. Возражения есть?

Дружинник хмыкнул, милиционер улыбнулся, пожав плечами, но для порядка спросил:

— Мальчик не против?

— Илья, ты со мной?

— Да.

То, что "малолетний игрун" все это время стоял у стенки и слушал наш разговор этих двоих не обрадовало.

— Он не против. Хорошего дня…

Милиционер сделал последнюю попытку:

— Подбросить до аптеки? У нас тут

— Илья покажет, спасибо. Всего доброго.

Переглянувшись, они отступили сначала за угол, оттуда с оцепенелым на руках быстро пробежали по двору за ворота.

— Илья, уходим сейчас. Негостеприимный какой-то городишко.

В темпе затолкав все, что можно, в рюкзаки, я встал, проверил время (восемь пятьдесят одна) и, на всякий случай, наложил запечатывание на комнату.

— Я поставлю врата, это такая светящаяся вертикальная пентаграмма. Войдешь в них, чемодан неси в руках, не тащи на колесиках. Поднимешь? — Кивок. — Хорошо. Как окажешься там тебя на некоторое время зажмет, не бойся. Пройдет — сразу в сторону. Я иду первым, смотри во врата, увидишь, как это работает. Учти — побоишься, задержишься здесь до девяти ноль-ноль — останешься в городе, я уже сюда не вернусь.

Хотя, конечно, стоило бы, чтоб расспросить об этих двоих с такими интересными крестиками, может, в вещах их порыться, опознать что, машина у них быть должна. Кстати, только сейчас понял, что они во всем черном, как и я. Ай вона мен ин блэк… Черт, гардероб расширить, может?

Или наоборот, всех в черном перестрелять? Так это пол-страны, цвета у нас не любят, тем более сейчас.

Давя мысли об инквизиции и людях в черных рясах встал перед стеной.

— Врата — колодец.

Подхватил чемодан побольше, подумав взял аккуратно несколько чашек и блюдец со стола, сунул в туманное облако хранителя, потом сунул туда же подушку и покрывало с постели, пригодится. Что во вратах? Никого, один только колодец.

Шаг.

Знакомое чувство сдавливания и неподвижности. А может, все-таки сейчас, пока он будет беззащитен, прикончить? А пошел бы ты, Михалыч, с такими мыслями!

Ну смотри. Тебе жить.

Как только отмер — шаг в сторону. Надо будет попробовать, что получится, если во врата войдет кто-то, когда первый еще не отмер. Это не игра, где в одной игровой клетке "тесный шкаф" может уместиться все население мира… теперь есть с кем проверить. Уже плюсы!

Заодно пронаблюдал как выглядит со стороны перенос вратами.

Да в общем никак. Появился, без световых и шумовых спецэффектов, постоял. Попробовал вынуть у него из рук чемодан — получилось.

Вот же гадская магия — сам благодаря полету иду по снегу как по асфальту, а чемоданы, заразы, увязают на всю глубину, с треском ломая подтаявший наст.

Дома прохладно, но топленная с вечера печь все еще греет. Весь апрель погоде не верь. Скоро таять всерьез начнет, и в деревню дорога грязью зарастет. Ну, из деревни гостей не будет, значит.

— Садись.

Я, давая Илье осмотреться, затеял возню с розжигом, делая вид, что это очень хлопотно, гремя кольцами на печке, передвигая кастрюли. Наконец, решил, что уже достаточно дал ему времени, поставил на место заслонку и пододвинув табурет сел в метре от него.

— Итак, меня зовут Михалыч. Это — мой дом. Хутор Сычевка, заброшенный. Люди все в деревне, полчаса ходу, еще одна деревня за лесом. Мы в четырех километрах по прямой от того места, где увиделись в первый раз.

— Вы маг?

— Не перебивай. Живу я тут один, обзаводиться соседями не собирался. Тебя взял только по одной причине — ты можешь пригодиться. Каким образом бог весть, но мало ли. Сейчас, да и всегда, людям лучше держаться вместе.

Я понял, что уговариваю сам себя и оборвался.

— Голоден?

— Ага, у меня деньги уже неделю как кончились, а хозяйка делиться не любила, хотя ей и за стол платили. Но я могу потерпеть… — Он с усталым спокойствием поглядел на пустую полку плиты.

— В сенях чугунок рядом с дверью, принеси, разогрей.

Я наблюдал за мальчишкой, разогревающим овсянку. Городской, но сообразительный, понял, зачем кольца на плите и как регулировать нагрев, кашу помешивает, не давая подгореть. И не так чтобы давно голодает — на кашу смотрит заинтересованно, но без алчности.

— А где тарелки?

— Из чугунка ешь.

Ставить горячую посуду на стол он не стал, но и есть с плиты не захотел. Мигом снял висящую на крюке сковородку, уже на нее поставил чугунок и принес к столу.

Мда, я бы начал искать доску или полотенце, а малец решил проблему наличными средствами.

— Вы точно не будете?

— Я завтракал недавно. Ешь спокойно.

— Ага, спасибо… — Он замялся, ковыряя, потом вдруг выдал — Только я молитвы не знаю, а надо, наверное?

— С чего ты взял? — Вывод интересный. Это потому что я далеко от людей живу?

— Ну, вы же монах, наверное? Одеты так, четки, вон Библия лежит.

Ага, по внешним признакам. Библия и в самом деле лежала, причем не так чтобы на виду, у кровати, я иногда искал в ней обороты позаковыристей, для маскировки активаторов, а этот углядел.

— Я не монах. Ешь.