Баффер

— Отдан приказ проявивших агрессию к людям игрунов уничтожать.

Приказ, значит? Разделили людей и… нелюдь. Даже выбрали название для врага — “игрун” почти как “умрун”. И несерьезно звучит, “прикончить игруна” это совсем не то же, что “убить человека”.

— И где я людям вредил?

— Ну как же, вот ведь доклад. — Он двинул вперед одну из бумаг. — При изучении произошедшего во время ограбления сберкассы видно, что вы применили магию к гражданам Ищенко и Кривцову, что стало причиной увечий одного и смерти второго.

У них есть кто-то, способный видеть невидимое? Скверно. Хотя, могли и просто ситуацию просчитать.

— А ничего, что они грабители, и один из них убил за минуту до этого кассиршу?

— У нас в стране меру наказания определяет суд! А не опасные для общества мутанты!

Теперь я еще и мутант. Зашибись. Если меру определяет суд, то почему магов можно “без суда и следствия”? Только хрен я это вслух скажу.

— Конечно же, вы арестовали всех, кто участвовал в расправе? Там не только я был.

— Нет, зачем? Люди действовали в состоянии аффекта, вызванного вашими действиями.

— Моими? У вас есть какие-то доказательства, что мной применена магия?

— Вы неправильно оцениваете происходящее. Нам — он выделил это слово. — Доказательств не нужно. Вы живы только потому, что не участвовали в непосредственном нанесении вреда. Поэтому вас было решено пригласить — Он опять выделил произнесенное. — Для выяснения степени вашей нужности государству и обществу.

Что во враче, что в следователе — в любом обличенном властью человеке рано или поздно, но начнешь искать что-то хорошее, подлаживаться в надежде, что это повлияет на отношения, а главное — на результат. Иногда это хорошо, не зря говорят, что можно помочь болезни, а можно врачу. Но что-то мне подсказывает, что подлаживаться под этого… усатого… будет делом зряшным.

Я повертел головой, потер подбородком ошейник и окончательно успокоился.

— А имечко ваше позвольте узнать?

Интонацию он прочитал, и это ему не понравилось. Почему, спрашивается, все казенные люди так не любят, когда их именами интересуются?

Дверь открылась. Ни усатый, ни охранник не дернулись.

— Иванцов, спасибо, что подменил. Привет, Михалыч, ну что же вы так? Ушли, не попрощались, я же предлагал вам поговорить?

В кабинет прошел мужчина в камуфляже, приветливо мне улыбнулся, встал за спиной следователя, положив тому руку на плечо.

— Андрей, давай, я дальше сам.

Следователь кивнул, недовольно на меня посмотрев, и вышел. Документы остались лежать на столе, и подполковник Сергеев тут же поворошил их с небрежным видом. Аура у него была пока еще зеленая, но гораздо более насыщенная. Или я стал лучше это видеть, или за эти несколько дней он уже не раз встречался с подобными мне.

— Так, что вы тут уже узнали?

— Что меня обвиняют в смерти грабителя и убийцы. — Черт, ну прямо по нотам отыгрывают. Злой ушел, добрый пришел. Хотя для библиотечной крысы, трудящейся курьером, сценка вполне убедительная. К тому же у них может просто не было времени сыграть что-то более убедительное.

— А, это пустяки. С этими событиями, — кивок за окно, — такие мелочи на самом деле уже и в расчет не идут.

— Значит, вы совершенно не собирались со мной встречаться?

— Наоборот! — Он встал со стула и обойдя стол присел на столешницу. — Вот именно вас я включил в список тех “игрунов”, которых надо брать живыми, целыми и невредимыми. По возможности.

— Даже так? — Играть заинтересованность я не стал. Сам скажет. — Можно наручники снять?

— А сами?

— Боюсь. Этот, усатый, мне за порчу госимущества тут же пять лет расстрела выпишет.

— Да, может. Строгий — жуть! Сними. — Последнее было моему охраннику, через пол-минуты я растирал запястья. Сильно врезавшиеся в тело стальные дужки оставили следы, заболевшие втрое сильнее, когда я увидел эти багровые полосы.

— Попить можно чего-нибудь? Во рту словно мамонты гадили.

— Это после той химии, что вам всадили при захвате. Лучше потерпеть полчасика, а то опять блевать потянет.

— Потерплю. Кстати, я надолго задержан?

— Строго в соответствии с законом. На трое суток, потом продлим на десять, а затем до трех месяцев. По подозрению в совершении актов терроризма и других особо тяжких преступлений. Ну, это формулировка для отмазок. Чрезвычайное положение, сами понимаете! — Он развел руками. — А так вообще можете считать себя мобилизованным.

Вроде и с улыбкой сказано, а вроде и посмей не согласиться.

— Привлекаем вас в соответствии со статьей 13 пункт “е”. Для выполнения работ.

Я вспомнил читанный листок с текстом закона. Да, было там что-то такое..

— Привлекать можно трудоспособное население, а у меня инвалидность.

— Ничего страшного, мы уже знаем, что вы способны трудиться на благо родины. Вот справки с ваших работ. — Он вытащил из папки три листка. — Вот рекомендации лечащего врача. Вот характеристики соседей. Кстати, ни одной отрицательной, как вам удалось?

— Всегда здороваюсь при встрече. Такое ощущение, что вы только и занимались, что моими поисками.