Bad Debts

В обществе почти безграничных возможностей (образца конца восьмидесятых) легко терялось ощущение стабильности. Общество дробилось на множество конкурирующих групп по интересам, по образу мышления, по уровню образования. Государство, рассуждало по логике комиссара: если человек умеет делать некоторое дело, значит именно он и должен уметь организовать деятельность в соответствующем направлении. Следуя этой логике, только лучший каменщик мог стать лучшим архитектором, лучший токарь - лучшим директором завода, а организовать систему социальной реабилитации сможет только тот, кто умеет лучше других жить без ног. После этого не следует удивляться тому, что организатор все поставил с ног на голову.

В 1990 году Прицел попал в Германию - там его мучениям с трофическими язвами, был положен конец. Настала стабилизация и появилась возможность оглядеться, провести ревизию собственных ценностей и принять решения. В 1992 был Израиль - после поездки туда многое стало на свои места, правда, многим, после этого, места в его жизни уже не хватило.

В 1991 году государство создало фонд инвалидов войны в Афганистане - общественную организацию, наделенную достаточными правовыми и экономическими полномочиями. Войти в этот клуб оказалось легче, чем выйти. В 1996 году ћна носЋ каждого инвалида-ћафганцаЋ приходилось по пятьдесят тысяч долларов!

С одной стороны, у федерального центра Фонда была нехватка инициативных людей на местах, с другой - на местах сидели люди, которые заворачивали местных ћактивистовЋ с порога. Получалось: чем меньше братьев - тем больше на брата! Естественно, что при таком непрофессиональном (с точки зрения специалистов) подходе эффективность создаваемой системы становится низкой.

Но не зависимо от этого, несколько достаточно активных, разумных парней, которых руководство фонда оттолкнуло, продолжали существовать, не объединяясь. Оставшись без будущего, они обречено творили настоящее из прошлого. Единственной в мире границей, имеющей еще для них смысл, был рубеж, отделяющий их от всех остальных - но и эта, последняя линия обороны начала расплываться и исчезать.

Мы частенько принимаем решения, которые в результате оказываются полностью направленными против нас самих. В тот момент, когда становится ясно, что дело провалилось, мы осознаем, что на самом деле мы были заблаговременно предупреждены чем-то вроде сигналов, признаков или замечаний.

Таких знаков у Прицела накопилось за многие годы ћколлекционированияЋ очень много. Их признаки очень просты и очевидны: эйфорическое настроение; паника, часто противоположная эйфории; к основным признакам относится появление в твоем окружении сильной личности. Для Прицела таким человеком стал бывший капитан-вертолетчик, руководитель местного регионального фонда инвалидов-ћафганцевЋ.

Смерть чаще всего настигает тех, кто более других человечен. Но, обманув смерть, остается только одно - жить любой ценой. А таким победам присуще презрение к жизни. Подобно всем женщинам, жизнь требует, чтобы ее любовник стал ради нее лгуном. Не ее женское тщеславие требует этого - ее женская жестокость. Однажды ступив на дорогу, ведущую к смерти, никто уже не возвращается оттуда без отметины безумного упорства. Страдания воспитывают тиранов. Каждую мысль, которую они заковывают в слова, другие обязаны освобождать своими делами. На войне они отбирают все подряд; в мирной жизни же - оставляют все самое худшее и дорогое: для голодных - налоги, для сытых - доходы.

Общественная организация выживших на войне людей - это организованное лицемерие по отношению к обществу, в котором им приходится существовать. Все они были одного возраста. Имея проблемы со здоровьем, они с откровенной деловой нечистоплотностью работали на износ. Но времени ждать, когда они все начнут одновременно умирать, у Прицела уже не было. ћСветофор судьбыЋ давно уже не мигал желтым - он горел красным светом! Прицел же думал, что это просто цветомузыка на очередном перекрестке жизни. В общем, он ћнарушил правилоЋ и ћпроехал на красный светЋ.

Вертолетчик, возглавляющий в регионе организацию, считал себя истиной в последней инстанции. Он боялся двух вещей: федерального центра и того, что кто-то придет и отодвинет его от кормушки. Выросший на армейских примерах, капитан-вертолетчик c доверием тянулся ко вcему, что делилось без оcтатка, элегантность простоты соблазняла его упрощать окружающее, подгоняя все под собственную модель жизни - для того чтобы работали за тебя, нужно сначала перестать работать самому.

Наивно было надеяться, что, прожив худо-бедно почти сорок лет, этот человек вдруг примет смелое решение изменить жизнь: поменяет добровольно собственное окружение, привычки. Прожив большую половину жизни, ему трудно было заставить себя ћубить себя вчерашнегоЋ - большинство таких как он - пленники собственных привычек; проблем, рожденных собственными прошлыми поступками; страхов перед переменами и нежеланием что-либо менять в жизни.