Бабы строем не воюют

Хорошо, на шум вышел один из наставников. Тонька с облегчением узнала по железному крюку, приспособленному вместо правой кисти, Прокопа, и воспряла духом: хоть и дальний родич, а все ж таки свой. Прокоп, присмотревшись повнимательнее, тоже признал родственницу, но что-то не поспешил отроков ругать или наказывать. Хорошо хоть велел им паром за гостьей отправить, но сам даже не подождал, пока тот реку пересечет – отдал какое-то распоряжение и ушел, не оглядываясь. А наглые мальчишки, само собой, все как есть и перепутали! Сказали, что будто бы Прокоп велел приезжую в крепость пока не пускать, а оставить дожидаться Аньку Лисовиниху прямо тут, на берегу, ровно холопку какую-то! Эту самую Аньку матушкой-боярыней величали, а ей, Антонине, мало что почтения никакого не оказывали, так еще и обмолвились, дескать, неча чужим по крепости шляться.

Тьфу, пропасть, это она-то, коренная ратнинская, чужая? Да это мальчишки тут чужие, а она самая что ни на есть своя! И дочка ее в крепости ихней учится! Только чему тут научить могут, если в воротах такая бестолочь стоит?! Старших не почитают, зубы скалят, на заветную корзину нехорошо поглядывают.

Когда самый наглый, назвавшийся урядником, попытался приподнять холстину, которой была прикрыта снедь, Тонька не стала сдерживаться, заорала уже в полный голос, вырвала из рук у охальника свое добро и, не обращая внимания на мальчишек, решительно двинулась к воротам.

Парни попробовали было остановить рвущуюся в крепость незнакомую тетку, но в этот самый миг сквозь проем, оставленный для ворот, она разглядела свою доченьку, уныло шагавшую по двору в череде других девок, и материнское сердце так и зашлось от этого зрелища. Любимое дитятко со вчерашнего дня, кажется, исхудало еще сильнее и еле-еле передвигало ноги – не иначе совсем без сил осталось.

– Млавушка-а-а!!! – от горестного вопля у дежурных заложило уши, а любящая мамаша, несмотря на строгий наказ наставника Прокопа, ломанулась в ворота. Двое отроков попытались заступить ей дорогу – безнадежная попытка! Во-первых, тетка Антонина в одиночку весила больше, чем оба отрока вместе взятые, да еще в доспехе, а во-вторых, она еще так махнула своей необъятной корзиной со снедью, что наверняка посшибала бы мальчишек с ног, если бы те не увернулись.

– Кнуты! – коротко скомандовал не растерявшийся урядник.

Двое отроков захлестнули руки вздорной бабы – по кнуту на каждую, отпрянули в стороны, растягивая ее и упираясь пятками в землю. Куда там! Антонина, похожая на внезапно оживший стог сена, обряженный в поневу, кажется, и не заметила их усилий, даже ручку корзины из правой руки не выпустила. Так бы и втащила, наверное, обоих на крепостной двор, но на помощь товарищам пришли еще двое «курсантов» Академии и только тогда, изрядно поднатужившись, остановили целеустремленное движение шестипудовой туши, удерживая ее на растяжках, как строптивого жеребца на торгу.

Картина воистину была достойна резца кого-нибудь из античных скульпторов, воплощавших в мраморе мифы о титанах: бабища поперек себя шире, выставив вперед устрашающих размеров грудь, с раскинутыми в стороны и назад руками до звона натянула кожаные кнутовища, и, казалось, вот-вот сорвет с места отроков. Возможно даже и с кусками мостового настила, в который мальчишки изо всех сил упирались ногами.

Бог миловал, мост уцелел, спасибо плотникам Сучка – прочно построили. Отроки устояли, хотя и вмиг взопрели. Но это был еще не конец! Антонина пустила в дело «последний резерв»:

– Убивают!!! Доченька-а-а-а-а-а!!! – вознесся над крепостью ее отчаянный крик, вспугнув с деревьев стаю ворон на том берегу Пивени.

– Маманя-а-а-а!!! – басом отозвалось любящее чадо, и Млава, сминая девичий строй – несколько девок, оказавшихся у нее на пути, с визгом полетели наземь – затопала к матери на подмогу.

Неповоротливую медлительную девчонку будто подменили: сейчас она, подвывая, перла вперед со скоростью и решимостью молодого бычка.

Выбор у Млавы хоть и невелик, но все-таки имелся: кинуться на отроков, оттягивавших левую руку Антонины, или на тех, кто – правую. Впрочем, на колебания Млава потратила всего лишь мгновение – дело решила корзина со снедью в правой руке матери! Повинуясь зову желудка, Млава рванула спасать самое дорогое.

Огромная, только немного поменьше мамашиной, туша с разгону буквально смела двух отроков, которые удерживали правую руку Тоньки и слишком увлеклись этим нелегким делом, чтобы вовремя среагировать на новую опасность. Один кубарем откатился в сторону, а второго унесло спиной вперед, под горку, прямо под копыта запряженной в Тонькину телегу лошади. Та испуганно всхрапнула, подала назад, одно колесо съехало с мостков, телега опасно накренилась и перекосилась, а лошадь замерла на месте, ошалело глядя на всеобщую суматоху.