Читаем Бабы строем не воюют полностью

Здесь и сейчас в Погорынье умирало родоплеменное общество и рождалось сословное – феодализм. Анна прижилась в Ратном, приняла (а куда ей было деться?) нормы и правила военной демократии, пришедшие из времен Рюрика, Игоря, Святослава и сохраненные ратнинской сотней. Листвяна не знала ничего, кроме волчьих законов разбойничьего братства и древних родовых обычаев.

Сейчас они вместе растоптали и унизили Дарену, не понимая, что этим не просто приводят в покорность возгордившуюся бабу, а рушат древний обычай во имя обычая нового: титулованный младенец выше нетитулованного умудренного старца!

Кровь и род раньше только связывали людей в некую общность, но теперь еще и возвышают одних людей над другими. Власть, которую прежде давали сила и признание ближников, становится наследственной. Все реже и реже дружина задает владетелям вопрос «Кто ты без нас?», все меньше и меньше остается в нем угрозы, а когда спрашивать будет уже некому, прозвучит: «Аз есмь царь!»

Корней принял титул воеводы, по сути равный титулу графа, и ратнинские воины, конечно, могли свергнуть его силой, но не переизбрать. Преемника же Корнея определят не голоса воинского схода, а правила наследования. Воспротивиться, опять же силой, ратнинские воины могли, а назначить преемника – нет. То есть право ратников отныне превращалось в преступление – в бунт.

Мишка, лишенный звания старшины Младшей стражи, все равно продолжит командовать, но уже как боярич, и его верховенство над отроками от этого только упрочится, потому что из бояричей разжаловать нельзя.

Анна в чисто женских разборках, тихих и незаметных для мужчин, переступила через сложные и запутанные родственно-возрастные счеты и стала превращаться из хозяйки лисовиновского подворья в хозяйку не только Ратного, но и, со временем, всего Погорынья. Заставила для начала только ближнее женское окружение если не принять свершившееся, то хотя бы смириться с ним.

Мужчины могут присваивать любые титулы, рушить старые обычаи и утверждать новые. Однако родоплеменное общество по-настоящему станет феодальным только тогда, когда его нормы и правила примут и начнут внедрять в жизнь женщины. Каждодневно и ежечасно, в незаметных со стороны мелочах обыденной жизни, но постоянно и неотступно. А еще они будут растить и воспитывать детей, и для следующего поколения сословные отношения станут не чем-то новым, а само собой разумеющимся, тем, про что говорят: «Иначе и быть не может».

Тысячи и тысячи «корнеев» по всей Европе, с яростным ревом и железным лязгом, огнем и мечом, умом и волей утверждали новые отношения между людьми, а в это же время тысячи и тысячи их жен, сестер и дочерей тихо и незаметно делали эти изменения необратимыми. История запомнит груды трупов и обугленные развалины, хронисты их опишут, и найдутся те, кто назовет это великими деяниями. Тихие женские разговоры и не такие впечатляющие, но ежедневные женские труды не запомнит никто, но решат они все.

Корней, сделавшийся из сотника воеводой, утвердил норму единоначалия, которая позже и на самых разных уровнях управления превратится в абсолютизм. Да, он был не первым и не единственным, но он попал в «генеральную линию», которая, принимая самые разные, порой причудливые формы, сохранится до наших дней.

Анна, тоже не первая и не единственная, растоптала Дарену, подчинила себе Листвяну и установила таким образом свое верховенство в женском мире Ратного и округи. В том самом женском мире, который не только обустраивает по своим правилам и понятиям обыденную жизнь, но взращивает в своем лоне мужей, выпуская их, когда приходит время, в мир общий, но с убеждениями и взглядами, заложенными в них женским миром.

Вот так и получилось, что приехала в Ратное Анна-большуха, а из разговора с Дареной и Листвяной вышла боярыня Анна Павловна Лисовина. Ехала – переживала, прикидывала, какие удары от этих баб ждать, а оказалось, не о том думала. Не опасности, а то, к какому делу их приставить да какую пользу от них получить – вот что отныне должно занимать боярыню. Разумеется, только после того, как она показала каждой ее место.

По природе своей Анна не была жестокой, но вынуждена оказалась действовать безжалостно. Расправляясь с Дареной, она не тешила своего тщеславия и не получала от этого удовольствия. Просто твердой рукой творила необходимое, защищая род и утверждая свое право повелевать. Такое уж время стояло и такой век: не сумел показать силу, проявил слабость или жалость – сомнут тебя самого.

Смерть – дело обыденное, она всегда рядом, а потому к жизни чужих, не принадлежащих к семье, роду или иному сообществу «своих», люди той поры относились, мягко говоря, намного проще, чем в более спокойные времена. Чего уж тогда говорить об отношении к чувствам, переживаниям или достоинству тех, от кого исходила опасность, реальная или мнимая?

Перейти на страницу:

Все книги серии Отрок

Отрок. Ближний круг
Отрок. Ближний круг

Место и роль – альфа и омега самоидентификации, отправная точка всех планов и расчетов. Определяешь правильно – есть надежда на реализацию планов. Определяешь неверно – все рассыпается, потому что либо в глазах окружающих ты ведешь себя «не по чину», либо для реализации планов не хватает ресурсов. Не определяешь вообще – становишься игрушкой в чужих руках, в силу того, что не имеешь возможности определить: правильные ли к тебе предъявляются требования и посильные ли ты ставишь перед собой задачи.Жизнь спрашивает без скидок и послаблений. Твое место – несовершеннолетний подросток, но ты выступаешь в роли распорядителя весьма существенных ресурсов, командира воинской силы, учителя и воспитателя сотни отроков. Если не можешь отказаться от этой роли, измени свое место в обществе. Иного не дано!

Евгений Сергеевич Красницкий

Попаданцы
Отрок. Перелом
Отрок. Перелом

Как относиться к меняющейся на глазах реальности? Даже если эти изменения не чья-то воля (злая или добрая – неважно!), а закономерное течение истории? Людям, попавшим под колесницу этой самой истории, от этого не легче. Происходит крушение привычного, устоявшегося уклада, и никому вокруг еще не известно, что смена общественного строя неизбежна. Им просто приходится уворачиваться от «обломков».Трудно и бесполезно винить в этом саму историю или богов, тем более, что всегда находится кто-то ближе – тот, кто имеет власть. Потому что власть – это, прежде всего, ответственность. Но кроме того – всегда соблазн. И претендентов на нее мало не бывает. А время перемен, когда все шатко и неопределенно, становится и временем обострения борьбы за эту самую власть, когда неизбежно вспыхивают бунты и происходят революции. Отсидеться в «хате с краю» не получится, тем более это не получится у людей с оружием – у воинов, которые могут как погубить всех вокруг, так и спасти. Главное – не ошибиться с выбором стороны.

Евгений Сергеевич Красницкий , Елена Анатольевна Кузнецова , Ирина Николаевна Град , Юрий Гамаюн

Фантастика / Попаданцы
Отрок. Внук сотника
Отрок. Внук сотника

XII век. Права человека, гуманное обращение с пленными, высший приоритет человеческой жизни… Все умещается в одном месте – ножнах, висящих на поясе победителя. Убей или убьют тебя. Как выжить в этих условиях тому, чье мировоззрение формировалось во второй половине XX столетия? Принять правила игры и идти по трупам? Не принимать? И быть убитым или стать рабом? Попытаться что-то изменить? Для этого все равно нужна сила. А если тебе еще нет четырнадцати, но жизнь спрашивает с тебя без скидок, как со взрослого, и то с одной, то с другой стороны грозит смерть? Если гибнут друзья, которых ты не смог защитить?Пока не набрал сил, пока великодушие – оружие сильного – не для тебя, стань хитрым, ловким и беспощадным, стань Бешеным Лисом.

Евгений Сергеевич Красницкий

Фантастика / Детективы / Героическая фантастика / Попаданцы / Боевики
Внук сотника
Внук сотника

Что произойдет, если в далеком прошлом окажется не десантник-спецназовец, способный пачками повергать супостатов голыми руками, не химик-физик-инженер, готовый пришпорить технический прогресс на страх врагам и на радость себе любимому, а обычный в общем-то человек, имеющий «за душой» только знание теории управления да достаточно богатый жизненный опыт? Что будет, если он окажется в теле не князя, не богатыря, а подростка из припятской лесной глухомани? А может быть, существуют вещи более важные и даже спасительные, чем мордобойная квалификация или умение получать нитроглицерин из подручных средств в полевых условиях? Вдруг, несмотря на разницу в девять веков, люди будут все теми же людьми, что и современники, и базовые ценности – любовь, честность, совесть, семейные узы, патриотизм (да простят меня «общечеловеки»!) – останутся все теми же?

Евгений Красницкий , Евгений Сергеевич Красницкий

Альтернативная история / Попаданцы

Похожие книги