Бабы строем не воюют

– А вот так, – подтвердила Ульяна. – Как вы на отроков сейчас смотрите, такими они и мужьями станут; не вам, так другим девкам. Коли видите вы в них защиту и опору, поддерживаете в них гордость мужскую, уверенность в себе – все это к вам сторицей вернется. А будете носы морщить да брезговать – в ответ презрение получите, а то и что похуже. Кому это надобно? – Она вздохнула, погладила напоследок Млаву по плечу еще раз, а потом подтолкнула ее к столу. – А пока благодарите Господа, что есть вам у кого учиться. Не за чужими ведь ходить будете – за своими… дай бог, чтоб пореже…

Вот эти слова Ульяны Арина и вспомнила. У нее-то при виде истерзанного и измученного Андрея даже и помыслов о плотском грехе не возникло – куда там! Только муку его сейчас видела и ощущала ее, будто свою. Училась она у Юльки старательно, но все равно в первый раз руки невольно тряслись от страха: вдруг что-то не так сделаю? Едва с собой справилась, постаралась запрятать свои переживания куда подальше – не до них, тут спасать надобно.

Молодая лекарка, хмурая и озабоченная, осматривала Андрея, а глаза от Арины прятала. Не удержавшись, та все-таки спросила:

– Юль, ты сама-то, без матери, справишься? – увидела зло сузившиеся глаза девчонки и поспешила пояснить: – Да знаю я, что ты хорошая лекарка! Но погляди, какой жар у него. Мало ему ран, так еще и грудь в дороге застудили.

– Да не простуда тут! – Лекарка зачем-то поднесла свечу к самому лицу Андрея, несколько раз, будто не доверяя себе, то загораживала ее ладошкой, то отнимала руку. Покивала своим мыслям, обернулась к Арине. – Ему нельзя лежать подолгу неподвижно, да еще на спине: задыхаться от этого начинает. – Юлька глянула на Арину и, видимо, посчитала нужным хоть немного ее ободрить: – Сказали вроде, конь копытами сильно побил, пока Минька не оттащил. Правда, если бы совсем плохо, если бы нутряной кровью изошел, то и сюда бы не довезли. И зрачок от света сжимается, видела, я свечку рукой закрывала? Значит, по голове ему крепко не попало – тоже хорошо…

– А что плохо?

– Рука и ребра сломаны… и нога вон еще… один-то перелом быстрее срастается, чем несколько… но лубки хорошо наложены – дядька Бурей свое дело знает. На ребрах тоже все правильно…

– А что ж он без памяти-то?

– Нутро у него ушиблено… не порвалось там внутри, нутряного кровотечения нет, но все равно… По виду-то на сильную простуду похоже, ему бы откашливаться, а ребра мешают… Вот и не давай ему долго на спине лежать, и за дыханием следи. Повязка на ребрах, видишь, не намотана, а сшита, коли понадобится сменить, зови меня, сама не берись, тут сноровка нужна, и одной парой рук не обойтись. Еще надо будет…

Арина слушала наставления лекарки, а изнутри, нисколько не мешая запоминать то, что говорит Юлька, поднималось убеждение:

«Как там Аристарх с Корнеем говорили? Поляницы у меня в роду, от них и мне что-то передалось… Ну значит, вот она, моя война и моя битва – здесь! А раз я поляница, то все смогу! Выхожу и смерти его не отдам!»

Юлька ушла, пообещав прислать с кем-нибудь необходимые снадобья. Дударик увел испуганных и расстроенных до слез сестренок, которые примчались вместе с ним из крепости, как только узнали о случившемся, и Аринка наконец осталась с Андреем наедине. Села рядом с ним и сама себе удивилась: не пришлось сдерживать слезы и всхлипы, которые поначалу не смогла унять; теперь и следа от них не осталось. Да и не поможешь ему сейчас бабьими причитаниями. Улыбнулась на этот раз почти без усилий и заговорила спокойно, будто просто с дороги встретила:

– Ну здравствуй, Андрюшенька! Заждалась я тебя, а тут у нас и дом готов – такой, как ты хотел. Жаль, поговорить толком перед твоим отъездом мы так и не успели. Ну и ладно, у нас еще вся жизнь впереди. Главное, ты тут, со мной, и все теперь будет хорошо. Ты в этой битве свое дело сделал – никто бы большего не смог, а теперь моя очередь за тебя воевать. И не сомневайся, я тебя не подведу, родной, вытащу! Только ты и сам не сдавайся, держись, я же знаю, ты сильный, справишься.

Смочила полотенце в уксусной воде, как Юлька велела, отжала, стала бережно протирать его пылающий лоб и все время продолжала что-то тихонько приговаривать. Уверена была почему-то: нельзя молчать, беседовать с ним сейчас надо, чтобы он даже из своего забытья ощущал связь с миром, к свету и жизни тянулся на ее голос.

Вечером, когда совсем стемнело, еще раз зашла Юлька, принесла травок для настоев и какое-то снадобье в горшочке. Постояла, посмотрела, как Аринка справляется, повязки проверила, кивнула одобрительно.

– Ладно у тебя получается. Помнишь, что делать, если задыхаться начнет?

– Помню, Юль, помню. Ко мне только что Ульяна заходила, еще раз объяснила, – кивнула Аринка. – Показала, как ловчее постель перестилать, чтобы не беспокоить Андрея. Ну и так еще, разное…