Бабайка (сказка для детей и отцов мл.возраста)

Похоже, дело сыска здесь не шибко развито.

Констебль меж тем посмотрел на грустного овцевода.

— Скажите, Норберт, — сказал он крепнущим голосом, — а как убили Ханта, вы не знаете?

— Ну ежели у человека из спины торчит арбалетная стрела, то надо полагать, из арбалета? — отвечал Стайлз.

— А что-нибудь необычное вы видели? — спросил я. Констебль покосился на меня, но ничего не сказал.

— Пожалуй, да, — помолчав, сказал овцевод. — Нечасто увидишь человека, которого убивали два раза.

— Два раза? — недоверчиво спросил Хёрст.

— У бедняги Ханта под левой лопаткой была еще одна рана. Вроде как лежачего его ткнули. Только без нужды это было. Ему и первой раны…, — и Стайлз махнул рукой, мол, вот так-то.

— Ещё что-нибудь приметили? — спросил констебль.

— Да вроде бы больше ничего, — пожал плечами Стайлз.

Пока никаких зацепок. Может Хёрст что-то и извлечёт из этой беседы, для меня же пока — по нулям.

— Ребята, ежели вам больше нечего спросить, — сказал овцевод, — вы бы отпустили меня, а то на парнишку моего пока не велика надежда, неровен час, не уследит за стадом.

Констебль подумал, оглядел для чего-то окрестности, словно надеясь увидеть что-то.

— Никуда не уезжайте до конца следствия

— Куда ж я поеду от овец? — удивился Стайлз.

— А может, лежало что-нибудь такое интересное возле тела?

Овцевод посмотрел на меня странным взглядом, словно я напугал его слегка этим вопросом.

— Что такое? — тут же ухватился за этот испуг Хёрст. — Норберт Стайлз, что вы скрываете от нас?

Овцевод молча помотал головой, дескать, нет, нет, всё нормально, и вдруг отчаянно махнув рукой, отвязал от пояса кошелек, и что-то вытянул из него, запустив пальцы щепотью, и тут же зажал это что-то в кулак крепко, словно засомневавшись снова. Только поздно уже было сомневаться — констебль требовательно сказал:

— Ну!

И Стайлз разжал кулак.

На мозолистой зелёной ладони лежал неправильной формы, с неровными сглаженными краями камень ярко-желтого цвета.

Они были здесь, подумал я, машинально отмечая, как уважительно посмотрел на меня констебль. И зачем-то убили этого человека. Так что теперь это и моё расследование тоже. Я вспомнил лесную мышь, лежавшую сто лет тому назад на полировке моего стола, и мне сразу стало жарко, и я словно выпал из этого мира на несколько мгновений, как Сандро Мтбевари…

— Что? — я понял, что Хёрст обращается ко мне.

— Я говорю, может нам ещё что надо здесь сделать?

— Можно, — сказал я, собираясь с мыслями, — надо посмотреть вокруг, может, найдём орудие убийства.

— Ну это вряд ли, — с разочарованием в голосе сказал констебль, — они ж его разверили наверняка сразу. Хотя… стрела-то истинная, но всё равно — вряд ли. А вот прикинуть, откуда они его подстрелили — это можно.

— Хе, — сказал овцевод. — Связанного человека можно подстрелить откуда угодно.

XVIII

— Ужас какой, — сказала Джоанна. — Сначала связать, потом стрелять … а потом еще и добивать уже мёртвого.

Уже в пятый раз за последние полчаса.

Констебль же напротив молчал. Но было видно, что ему тоже отчасти не по себе.

До неприличия простые люди. Где уж им знать о таких вещах, как контрольный выстрел. В моём городе на них бы пальцами показывали и смеялись бы при этом.

Мы подъехали к дому на южной окраине Далёкой Радости. Здесь проживал некий Тэд Верста, приятель Роджера Ханта. Если кто и мог считаться приятелем Роджера, сказал шериф, так это Тэд Верста, вы же знаете его, Джефф. Знаю, отвечал констебль задумчиво.

Дом снаружи выглядел так себе. Небольшой, густо заросший какой-то травой, ассоциативно похожий на заброшенную советскую дачу. Темное некрашеное дерево. Маленькие темные окна. Крыша, крытая соломой, кое-где светящаяся прорехами. Видать, были у хозяина дела поважнее, нежели забота о собственном доме.

Констебль спешился, широкими, спокойными шагами подошёл по притоптанной в траве дорожке к двери и три раза стукнул в дверь. Никто не отозвался. Хёрст оглянулся на нас, и молча поманил пальцем, дескать, чего сидим, идите сюда.

Тэда мы нашли на заднем дворе. Он сидел на лавке и жевал. Получалось это у него очень даже неплохо. Когда человек вкладывает в дело всю душу, не может получаться плохо. Увидев нас, Тэд сплюнул на землю длинной, мощной струёй и отвернулся.

— Как дела, Тэд, — сказал констебль. Не спросил, а именно сказал. Видно было, что дела Тэда его не очень-то интересуют. Просто надо с чего-то начинать разговор.

Тэд неторопливо встал с лавки, и стало ясно, отчего его прозвали Верстой. Он и в самом деле был чрезвычайно долговяз и худ, одним словом — Верста. И этот самый Верста мельком глянул на меня и направился к дому.

Будто к нему и не обращались.

— Тэд, я к тебе не в гости пришёл. Я веду расследование. Так что будь добр, остановись.

Сказано было негромко, но таким голосом, что Джоанна, поёжившись, искоса глянула на констебля, и тень испуга мелькнула в её глазах, а Тэд Верста остановился и остался так стоять — молча, спиной к нам, уронив голову вперёд.

Так стоял он несколько мгновений, и, наконец, я услышал его хриплый голос:

— Я не убивал.