Бабайка

Тэд неторопливо встал с лавки, и стало ясно, отчего его прозвали Верстой. Он и в самом деле был чрезвычайно долговяз и худ, одним словом — Верста. И этот самый Верста мельком глянул на меня и направился к дому.

Будто к нему и не обращались.

— Тэд, я к тебе не в гости пришёл. Я веду расследование. Так что будь добр, остановись.

Сказано было негромко, но таким голосом, что Джоанна, поёжившись, искоса глянула на констебля, и тень испуга мелькнула в её глазах, а Тэд Верста остановился и остался так стоять — молча, спиной к нам, уронив голову вперёд.

Так стоял он несколько мгновений, и, наконец, я услышал его хриплый голос:

— Я не убивал.

— Я знаю, — сказал констебль жёстко. — До такого даже ты бы не додумался. — Тэд Верста вздрогнул. — И ты не настолько храбр, чтобы убивать мертвых. — Тэд Верста вздрогнул во второй раз. — Я пришёл спросить, когда ты видел Роджера Ханта в последний раз.

Тэд Верста вздохнул

— Это было в салуне. Не скажу точно… в общем, за день до смерти. Роджер был весёлый в тот вечер. Говорил, что есть дело денежное для нас обоих. Он договорится и всё мне расскажет, — и тут в голосе его вдруг словно прорезалась тяжкая, давняя обида. — А тебе хотелось бы, чтоб это был я, правда?

— Я — королевский констебль, Тэд, — сказал Хёрст печально. — И неважно, чего я хочу. Ну так что?

— И всё. Потом он ушёл. А чуть погодя ушёл я.

— Он один ушёл?

— Один. Кажется.

— Народу много было?

— Нет… к полуночи человек пять всего оставалось.

— Чужие были? — спросил я.

— Кто это? — спросил Тэд Верста у констебля.

— Не тебе задавать вопросы, Тэд, — любезно отозвался констебль.

Тэд Верста некоторое время с мрачным интересом разглядывал меня, а потом таки сказал:

— Это Далёкая Радость, мастер, здесь всегда есть чужие.

— Я имею ввиду совсем чужие.

— Да… кстати, да. Была одна необычная пара. Мужчина и мальчик.

— Он был в очках? — спросил я.

Констебль цепко глянул на меня.

— Да.

— И они ушли вместе с Хантом?

— Нет, раньше. Намного раньше.

Ну это ни о чём не говорит.

— А они говорили с Хантом? — спросил Хёрст.

— Дай подумать… нет, я такого не видел. Но, может, пока меня не было?

— Ладно, всё, — сказал констебль. И было у меня ощущение, что этот допрос-разговор стал ему неинтересен, что появилась вдруг какая-то тема, занимающая его намного сильнее.

— День к вечеру, спросить нам больше нечего, — сказал констебль Хёрст. — Едем.

XIX

— Вы знаете их, — сказал констебль. Он сказал это десять минут спустя, когда мы ехали к Судному дому, или, говоря попросту, к шерифу в участок. Возражать не было смысла, и я кивнул, соглашаясь.

— Рассказывайте.

А что рассказывать, подумал я, о красной черепахе? об оранжевом человеке без имени? о Лю и Линде? или о том, почему я прусь через все эти миры?

— Этот человек… его настоящего имени я не знаю, — подумать только я всё-таки это говорю. — Он… он украл моего сына, и теперь я гонюсь… преследую его. Проблема в том, что в разных ми… в разных землях он выглядел по-разному.

— Что значит по-разному? — спросил констебль.

— Что такое проблема? — почти одновременно с констеблем задала свой вопрос Джоанна.

И мы с Хёрстом посмотрели на неё.

— Джоанна Бэнкс, приказываю вам двигаться в двадцати шагах впереди нас.

Джоанна сверкнула глазами, но возражать констеблю не посмела. Констебль смотрел ей вслед, пока она не отъехала на достаточное, на его взгляд, расстояние.

— Так что значит «по-разному»?

— Я видел его змеем, я видел его драконом. Может, он и другие обличья принимать может. И тот камень, что показывал Питер… Я знаю, где водятся такие камешки. И я знаю, что они были там.

Констебль сразу уцепил главное для себя.

— Значит, по Дальним Землям бегает тварь, вера которой столь велика, что она может обернуться кем угодно, и эта тварь убивает людей?

— Как будто так, — сказал я. — Но вообще-то в других землях он этого не делал.

— Чего этого? — не понял Хёрст.

— Не убивал, — сказал я. Хотя… — Насколько я знаю, — внёс я поправочку.

— То есть нашему королевству оказана честь, — недобро улыбнулся констебль.

Я промолчал.

— Но ты можешь его одолеть?

Вот мы и перешли на «ты».

— Я не знаю, — сказал я медленно. — Я могу только надеяться.

Констебль хмыкнул, почесал лоб средним пальцем правой руки.

— Выходит, я должен помогать тебе, — сказал он.

— А я тебе, — сказал я.

— Ты когда-нибудь участвовал в поединках?

Твою мать. Поединок.

XX

— Дуэль — это просто.