Бабайка

Взрыв в этом замкнутом пространстве прогремел оглушающе громко. Нам повезло, это какой-то взрыв-пакет, а не осколочная граната, пронеслось в голове, а если бы он залетел в наш коридор… Из дыма вылетел еще один брикет, упал на грань, скользнул и остановился, не доехав до нас сантиметров тридцать. Аристарх с силой ткнул брикет стволом автомата, словно кием, и тот отлетел обратно в дым.

Снова громыхнуло.

И затарахтели автоматы.

И тотчас затрещал в ответ автомат Аристарха.

Я видимо был немного ошалевший от всего этого громыхания, и поэтому действовал как во сне. Нажал на спуск, и не отпускал его секунды две, вяло удивляясь тому, что автомат не стреляет. Потом я таки снял автомат с предохранителя (когда я успел его поставить на предохранитель? вот ещё вопрос), и начал короткими очередями садить в дым, туда, где, по моему разумению, должна быть дверь кессона. Автомат Аристарха замолчал, он тут же выстрелил кумулятивной гранатой, и торопливо сдёрнул опустевший магазин. Мимо него тут же проскочил в синий дым Матроскин.

Щелкнул вставленный Аристархом магазин, и в дыму кто-то заорал и тут же смолк.

А я всё лупил короткими в сторону двери.

Из дыма вынырнул Матроскин и улегся возле меня, слизывая что-то с лапы.

– Хватит, – сказал Аристарх.

И тут-то я сообразил – больше не стреляют.

Минуту мы лежали, напряжённо вслушиваясь в наступившую тишину.

– Я настроил переход.

Я обернулся. Бабайка лежал на животе, смотрел на меня и улыбался.

XXI

– Всё надо сделать очень быстро, – говорил бабайка, сосредоточенно глядя на дверь кессона. – Сейчас мы бежим все в зал перехода и… и, собственно, переходим. Я последний.

– Почему ты? – спросил я.

– Надо будет в момент перехода уничтожить аппаратуру. Незачем их с собой дальше тащить.

– Волк не сможет бежать, – сказал Матроскин.

Бабайка посмотрел на меня вопросительно.

– Да, – сказал я, глядя, как тяжко вздымается и опускается замотанная волчья бочина. – Волк не сможет бежать.

Помолчали. А что если…

– А ты… – начал я осторожно. – А ты не можешь пугнуть их? Ну там… – пощелкал пальцами, – превратиться в кого-нибудь…

– Нет, – покачал головой бабайка. – Здесь не могу.

Вот так.

Здесь. Там он, значит, может, а здесь нет.

– Его надо тащить, – сказал кот.

– Легко сказать, – буркнул Аристарх. – В нём весу…

– Его надо тащить, – повторил кот. При этом он смотрел на меня. Только на меня, словно и не было больше никого.

– Сделаем так, – сказал я. – Аристарх лежит и прикрывает, а мы тащим Серёгу, потом мы возвращаемся за Аристархом, и все вместе уходим.

– Куда уходим? – спросил Аристарх. – Вы бы объяснили толком.

– Я бы с удовольствием, – сказал бабайка, – да времени нет.

– Бери его за задние лапы, пока не полезли, – сказал я.

Мы тащили бесчувственного волка по коридору, голова его с полуоткрытой пастью болталась безвольно, и я задевал её голенями. Кошак вился под ногами, якобы помогая, и давал ценные советы – остор-рожней, аккур-ратней, бер-режней. Помощничек, прости господи.

Думаю, эти метры запомнятся мне надолго. Сейчас, думал я, сейчас лязгнет дверь, и они повалят один за другим, стреляя в наши незащищенные спины и кидая взрыв-пакеты.

Однако, обошлось.

После коридора зал перехода показался мне уютным, чуть ли не домашним.

Тихо гудела настроенная аппаратура, и рама успокаивающе сияла фиолетовым. Мы подтащили волка к фиолетовому сиянию, и протолкнули его в раму. Рука моя вслед за волчьей тушей вошла в фиолетовое сияние по локоть. Ощущение было не из приятных, словно кто-то сжал руку со всех сторон крепкой шипастой ладонью.

И тут в коридоре громыхнуло, и затрещали автоматные очереди. Я выдернул руку из фиолетового и побежал к выходу из зала.

Должно быть, у него сдали нервы. Переход от безысходности к надежде – это может выдержать не каждый. А может быть, он решил, что мы его бросили.

Они выбегали из двери кессона, и каждый начинал стрелять вслед убегающему Аристарху, а он бежал по коридору, и нити трассеров тянулись к нему, и точка скрещения этих линий неуклонно приближалась к нему.

– Ложись! – заорал я. – Ложись, дурак! – и в этот момент он упал.

– Тащи его! Тащи! – подседая и пригибаясь непроизвольно, я шёл по коридору к ползущему Аристарху и автомат трясся в моих руках, плюясь раскаленным металлом. Бабайка добежал до нашего раненого товарища, и потащил его за собой. Они поравнялись со мной, и я стал пятиться, не переставая стрелять. Щёлкнул боёк, возвещая о том, что магазин пуст, и как раз я упал на спину, споткнувшись о порог. Я проворно перевернулся на живот и отполз в сторону от дверного проёма.

– Помоги, – сказал бабайка хриплым голосом.

Он пытался взвалить Аристарха на плечи, а у того, похоже, отнялись ноги. Я помог ему. Потом вставил в автомат последний магазин, посмотрел, как уходит в фиолетовое сияние бабайка с Аристархом на плечах. Сердце моё колотилось как бешеное, но голова соображала чётко.

И потом, я знал, что надо делать.

Разбежался, прыгнул, и, развернувшись в воздухе, выстрелил по жужжащим шкафам.