Баба Шанель

Ираида. Да! Демократия. Спасибо, Ниночка, за подсказку. А вы, Сергей Сергеевич, не понимаете серьезности проблемы! Это как раз очень важно! Я вам, вам, вам, девушка, проблему объясняю, вам – прежде всего!

Встала, кокошник поправила, платье одернула, говорит громко и твердо.

Чтоб вы знали, что у нас тут не какие-то симулянты под крышей государственного здания собрались, а – полные инвалиды, понимаете?

Нина. Да. Раз районное общество инвалидов, то никаких здоровых тут не может быть. (Пауза.) И еще прописку проверить: из Орджоникидзевского ли она района? Если нет – то не пускать.

Тоже встала, тоже кокошник поправила, тоже платье одернула.

Сергей. Да постойте! Это же для блага нашего «Наития»!

Сара. О, Сергей, пощади!

Сергей. Чего?

Сара. Пощади! Пощади! Пощади!

Капитолина(поет себе под нос). «Раньше думай о Родине! А потом о себе!»

Сергей. Это же для блага ансамбля «Наитие»! Неужели же непонятно?

Ираида. Конечно, ничего непонятно.

Капитолина. Идите домой.

Ираида. Правильно. В том смысле, что мы перед концертом, куда бы мы не приехали, показываем со сцены всем зрителям наши врачебные бумаги, выписки из истории болезней, чтоб подтвердить, что мы – инвалиды. Чтобы люди поняли, что мы ходячие, но нам – трудно. Трудно стоять. Трудно петь. Болит сердце. Болит рука. Болят ноги, плечи, груди.

Нина. Лодыжки. Печень. Почки.

Тамара. Ступни. Коленки. Локти.

Сара. Глаза. Голова болит. Живот.

Ираида. Суставы вообще все болят.

Капитолина. Болит душа, главное!

Ираида. Тише ты! Так вот, все болит, а мы все-таки поем и поем, и своим примером заражаем: «Встань, пробудись, паршивец, если у тебя ничего не болит! Проснись и пой!»

Сергей. Подождите, друзья…

Тамара. А что, все правильно. Верно говорит Ираида Семеновна. У нас коллегиальное мнение. Мы же ее не гоним. А тестируем, так сказать. Достойна ли она быть в нашей инвалидной команде? Понятно?

Капитолина. Ничего непонятно. Идите домой.

Нина(Розе Николаевне). Вы поймите, девушка, это не шутки. Нам очень важно, чтобы в зале на наших концертах возникал такой волшебный эффект. Чтобы зрители думали, глядя на нас: «Такие убогие, а еще и поют». Это воспитательный эффект. Товарищи, давайте снимем кокошники. А то помнем их…

Сара. Нет, не снимем. Мы, русские, – всегда в кокошниках! Особенно когда такие важные вещи происходят.

Сергей. Постойте, это что такое… Это тридцать седьмой год…

Тамара. Да, Сара Абрамовна, правильно!

Ираида. Да, то есть – нет. Да, у нас праздник. Мы десять лет тут своим горбом – пели да пели… Мы будем в кокошниках и в платьях. Все должно быть торжественно.

Капитолина. Знаете что, Семен Семенович…

Нина. Сергей Сергеевич!

Капитолина. А я что сказала? Так вот, самое главное скажу: у нас нет таких размеров кокошников на ее голову.

Нина. Да. Точно. Правильно. А шить новые – накладно.

Ираида. И платье – это же новых вложений требуется. Нет, нет, так не пойдет.

Сара. К тому же у нас все по голосам расходится. Мы спелись. Разве мы вас чем-то не устраиваем?

Сергей. Послушайте, послушайте! У нас в ансамбле «Наитие» никто не берет полторы октавы!

Ираида. Да какая разница? У нас тут вообще никто петь не может, это все знают. И что? Главное – наитие, вдохновение! Потому так ансамбль и называется. Я, конечно, понимаю вас: ребрендинг, файндрайзинг, контент, компьютеризация всей страны, логистика, фьючерсы и прочее – очень важно. Но ведь и суть нельзя забывать.

Нина. Что вы сердитесь, Сергей Сергеевич? Ну, где, где мы найдем такое платье? Не найдем.

Капитолина. Так, позвольте мне по старшинству. Итак! Мне девяносто лет. Я скажу главное. Семен Семеныч! Как это понимать? Она, значит, в свете, вы, Семен Семеныч, в полумраке, а мы все – в темноте, тенями, очертаниями? Мы зачем пришли в общество инвалидов тогда? За этим?

Тамара. Да, да. Я бегу сюда к вам на спевку, как угорелая кошка, бросаю всех: внука, правнука, телевизор, Малаховых обоих, дачу, дом, и что? И почему – непонятно?

Капитолина. Вот именно. Ничего непонятно. Идите домой.

Ираида. Так что вы, пожалуйста, так вот с кондачка – не делайте. Надо сначала – то, потом – это, потом – следующее, а вы сразу – в центре и в свете. Ага. Помантулит пусть столько, сколько мы мантулили, добьется места под солнцем, а потом – пожалуйста, можно и в центр. Ну, все. Решили вопрос. Так. Давайте поедим, выпьем, подведем итоги десятилетия, а через неделю спевка и там мы еще посмотрим, кто где стоять будет. Там и протестируем: достойна или недостойна она нашего замечательного «Наития».

Все сели, поправили кокошники, принялись быстро есть.

Сергей пораженно смотрит на всех, выпучив глаза.