Баба Яга и ее внучки Ягобабочки

— Угощайтесь, дорогой ястреб, с этого края… Клюйте, клюйте, тут повкуснее!

— Что ж! — радуется ястреб. — Если здесь повкуснее, то и поклюём!

И — клюнул. И только клюнул, так в глазах у него мигом пошли сонные круги. И он широко позевнул, потянулся, пошатнулся, да прямо за корыто и упал.

Лежит, голову — под крыло, даже похрапывает.

Курица ахает:

— Ах! Ох! Он почему-то уснул!

— Не ахай! — торопит петух. — Зря тут не чичкайся, а забирай ожерелье! Тебе ведь только того и хотелось.

Да и сам ожерелье с ястреба сдёрнул, сам накинул курице на шею; гребешок-шапочку тоже с головы ястреба сорвал, напялил на собственную макушку.

— Теперь, — говорит, — прятаться побежим…

Только вот петух-то и вправду в кусты, в крапиву умчался, а курица не смогла ступить с места даже одного шага. Голову на бок склонила, разглядывает на себе ожерелье, от счастья глаза закатывает:

— Ах! Ох! Квох да квох! Ко-ко-ко! Ко-ко-ко!

Да тут сонные семечки действовать перестали, — ястреб проснулся, вскочил. Чувствует он: голове холодно, гребешка нет, увидел свои жемчуга на курице — вся доброта с ястреба долой.

— Эх, ты! Бесстыжая хитрюга! А ещё училась у меня летать!

— Это не я… — отступает сконфуженно курица. — Это всё устроил петух…

Но ястреб уже не слушает. Дёрнул ястреб кривыми когтями ожерелье к себе, тонкая нитка натянулась. Нитка лопнула — жемчужинки хлынули в траву градом, исчезли там в густой зелени.

А тут на шум выскочил из избы хозяин. Он затопал по крыльцу, забранился:

— Что за этакий, распроэтакий гость у меня во дворе? Кыш! Кыш!

Ястребу делать нечего. Ястребу теперь самому надо спасаться. Полетел он без гребешка, без жемчугов к себе в дальний бор. Только и успел курице пригрозить:

— Как ты да петух со мною поступили, так и я теперь буду с вами… Вы у меня самое лучшее утащили, и я у вас когда-нибудь отберу самое, самое дорогое!

И — верно. Повела курица на прогулку цыплят, с ними ходит, любуется на них.

Петух тоже на деток радуется, гордо покачивает алым гребешком:

— Вот какие у нас ребятки! Вот какие! Пушистенькие, черногл азенькие!

Вдруг на двор, на траву упала быстрая тень. Петух видит: ястреб! Да не просто он, ястреб, теперь летит, а так на петуха да на цыплят страшными когтями и целится.

— Караул! — всполошился петух. — Караул! Сейчас всем нам будет беда, а сам я без гребешка останусь!

Нырнули цыплята, петух, курица под крыльцо, под толстые доски, кричат криком, вызывают на помощь хозяина. А ястреб над самым крыльцом крыльями прошумел, по-разбойничьи свистнул, крикнул грозней прежнего:

— Прячьтесь, не прячьтесь — теперь всегда будет так!

Приуныл петух:

— Охохонюшки… Придётся, курочка-лапушка, нам это дело как-то исправлять! Гребешок возвращать жалко, а вот жемчуга вернуть надо бы… Идём, в травке-то, в муравке их всё-таки поищем…

Но красивые бусинки уже раскатали по своим подземельям, по тайным кладовкам мышки-норушки да ночные землекопы-кроты. И петух с курицей ничего, кроме дождевых червяков, не отыскали ни по первому, ни по второму, ни даже по третьему разу.

Ищут они жемчужинки и теперь. Ищут вместе с цыплятами. А как завидят ястреба, так всем стадом бегут прятаться. А, спрашивается, почему? Да всё лишь потому, что петух и курица один лишь разок, но всё же позавидовали красоте чужой.

Чужой красоте позавидовали, а про свою забыли. Ведь если бы они в самом начале спросили своих собственных цыплят: «Кто краше? Ястреб с гребешком и в ожерелье, или мы — ваши родители, без гребешка и ожерелья?»— то цыплята бы ответили вмиг: «Конечно, вы! И только — вы!»