Б-11

– Я бы сейчас и выпила, – заметила Таня. – Господи, хоть бы это был просто кошмарный сон!

Женя молча протянула Тане плоскую фляжку, пахнущую коньяком; Волосатый прикурил сигарету и протянул ее девушке. Таня подошла ближе, теперь ее можно было рассмотреть лучше. Женя прикрыла рот ладошкой: вид у Тани был, что называется, краше в гроб кладут. Мертвецки-бледное лицо оттенял огромный синяк, тянувшийся от виска к подбородку; на другом виске волосы спеклись от крови и висели, как струпья. Куртка из прочного гортекса была разорвана в нескольких местах и покрыта грязью и засыхающей слизью.

Взяв предложенную Женей фляжку, Таня сделала глубокий глоток, «закусив» его не менее глубокой затяжкой; болезненно закашлялась, машинально схватившись за бок, но потом выпрямилась, вернула Жене фляжку и затянулась еще раз.

– Мы пытались наладить связь, – сказала она. – Ничего не вышло. Мы решили возвращаться на базу, и тут они напали.

– Кто «они»? – спросил Македонский.

– Вот эти, – Таня пнула мерзкий, рахитично раздутый живот твари, – как я понимаю, это детеныш. Там была еще их мамочка – такое же чудовище, только крупнее и более живучее. Самое странное, что у нее было лицо совсем юной девочки. Детки ее на рожу постарше будут… а может, они ей и не детки вовсе, хрен его знает.

– В смысле, «более живучее»? – уточнил Македонский. Таня криво усмехнулась:

– Этих можно убить. Как правило, трех пуль из калаша им хватает для успокоения. А по той я рожок выпустила, а ей что слону дробина. У нее внутри такая штука, кость – не кость, а словно броня. В общем, я плюнула и всадила ей в глотку вожинку[5], чтоб жизнь малиной не казалась…

– Нихрена себе, – пробормотал Волосатый. – Ты ж могла вместе с ним… с ней…

– Знаешь, мне тогда как-то пофигу было, – ответила Таня. – Главное было эту тварь грохнуть, а если и я с ней… ну что ж, бывает. Но, как видишь, пронесло, правда, эта мерзопакость меня вырубила ударом хвоста, но взрыв гранаты его костяк сдержал внутри.

– Прямо танк какой-то, – сказал Генка, почесав подбородок стволом своего слонобоя.

– Не говори, – Таня обожгла пальцы окурком, сигареты, которую она скурила буквально в три тяги. Волосатый кивнул, и достал еще одну; на сей раз Таня подкурила сама. – Не знаю, то ли мы всех перебили, то ли со смертью самки они все бросились наутек, но, когда я пришла в себя, ни одной живой твари рядом не было. Но Игорь тоже пропал.

– Его надо найти, – сказал Макс, внимательно слушавший Таню, не перебивая. – Слава Богу, здесь у нас не парк Горького: прочешем все за полчаса. Обходим кругом, по часовой стрелке. Может, Игорь ранен и без сознания, просто отполз куда-нибудь.

– Разумно, – кивнул Македонский.

– Я должна осмотреть Таню, – заметила Женя. – Она же ранена!

– Перебьюсь, – ответила раненая. Ее поддержал Макс:

– Разделяться нельзя ни в коем случае. Таня, у тебя кровотечения нет?

– Да, вроде, нет, – ответила та.

– А переломов? – спросил Макс. – Где-то есть резкая боль?

– Поясница болит, – ответила Таня, – но не резко, а так… печет и ноет. Чепуха, короче. Идем искать Игоря. Игорь важнее.

* * *

– Да уж, – сказал Феликс. – Вопрос, конечно, интересный. Жаль, что у нас нет огнемета…

– На кой он тебе? – спросил Мишка.

– Сжечь эту тварь, – пояснил Феликс. – А вдруг, оно оживет?

– Ужастиков насмотрелся? – съязвил Мишка.

– Нет, блин, у меня тут в жизни пурга похлеще любого ужастика! – взорвался Феликс. – Или ты считаешь, что это нормально, когда на тебя нападает тварь… вроде этой? Да оно вообще существовать не может, с точки зрения анатомии! Что это за х…

– Мантикора, – тихо сказала Ира. Все обернулись к ней. – Это мантикора. Все сходится – и лицо, как у человека, и скорпионий хвост, плюющийся, иглами… правда, Гален говорил, что яд мантикоры убивает мгновенно…

– Это он не имел дело с русскими, – заметил Макарыч, попыхивая очередной папиросой. Сизый табачный дым подымался к потолку и клубился там в переплетении труб и кабелей.

– И то, – согласился Феликс, – та отрава, которую курит наш Макарыч, похлеще какого-нибудь «Новичка».

– Но чувствую я себя хреново, – заметил Макарыч. – Короче, так – если я коней двину, помните: надо беречься их игл. Где-то я читал такое… лица у них, как у женщин, зубы – как у львов, и в хвостах жала, как у скорпионов…

– И открылся кладезь бездны, – сказал Мишка, – и из дыма вышла саранча на землю. Это Откровение Иоанна Богослова.

Ира захихикала:

– Ну, да… Все же сходится: и саранча… и кладезь бездны – вот же он! Поздравляю, кажется, мы начали конец света. Полезли туда, куда не надо… любопытной Варваре уши оборвали.

– Нос, – сказала Даша. – Не уши, а нос. Ира, возьми себя в руки. Мы все сейчас примерно в таком же состоянии. Сдаться легче всего. А вот выжить и выбраться из этой переделки…

– Хорошо, если оно одно такое, – заметил Макарыч. – А если их здесь целый выводок? Чего-то мне поплохело, давайте уйдем отсюда. Генератор работает, тварь мертва, а наверху хоть присесть можно. И я бы выпил чего-нибудь, если у нас что-то осталось. Раз уж помирать, так не трезвым же?!