Азовский гамбит

Некогда большой и красивый дом хоть и изрядно пострадал во время обстрелов, но все еще производил впечатление. Никто не стал перед уходом запирать в нем двери, а потому Попел с Нахат смогли легко проникнуть внутрь. Осмотревшись, девушка направилась во внутренний дворик, бывший прежде небольшим садом, но теперь об этом напоминали лишь несколько пней. Очевидно, после взятия города никто не ухаживал за деревьями и они пропали, после чего их порубили на дрова.

Обойдя дворик из конца в конец, черкешенка на мгновение застыла, как будто пытаясь вспомнить, как здесь все было устроено три года назад и, наконец, решившись, показала на один из пеньков.

— Здесь, — тихо сказала она Попелу.

— Что здесь? — так же шепотом переспросил удивленный мораванин.

— Здесь он закопал кувшин!

— Вот оно что, — понимающе кивнул лекарь. — Тогда нам нужен заступ…

Пока он так рассуждал, девушка упала на колени и, выхватив свой стилет, принялась рыхлить им землю, а затем выгребать ее руками. Получалось не слишком быстро, но другого выхода не было, и она продолжала рыть.

— Черт возьми, побереги руки, малышка! Я в перчатках, — пробурчал Попел, присоединяясь к ней.

Отодвинув в сторону Нахат, он пустил в дело свою дагу, которая оказалась куда шире и длиннее, не говоря уж о том, что он был сильнее. Работа сразу пошла веселее, и скоро у них получилась изрядная ямка, а потом кинжал чеха проскрежетал по чему-то твердому.

— Тут и впрямь что-то есть, — повеселел Вацлав и удвоил усилия.

Прошло еще несколько томительных минут и ему удалось извлечь наружу довольно большой кувшин примерно в два масса[70] объемом.

— Это он? — спросил Попел.

— Да, — часто закивала девушка.

Появление моей армии под Азовом возымело в османской армии эффект разорвавшейся бомбы. Большая часть воинов тут же бросилась бежать и думать забыв о сопротивлении, и только скованные железной дисциплиной янычары организованно отступили в лагерь и попытались погрузиться на корабли, а остальные бросились бежать, как будто увидели перед собой выходцев из ада.

Проще всего было черкесам и кубанским татарам с ногайцами. Вскочив на коней, они побросали свои шатры вместе со всем имуществом и как ветер умчались прочь, не дожидаясь, пока на их сторону переправятся калмыки. Немногие уцелевшие к тому времени представители христианских народов предпочли не искушать судьбу и сложили оружие. Затем их примеру последовали остальные воины и только янычары продолжали отчаянно драться, пытаясь пробиться к морю.

Однако спасения не было и там. На кораблях турецкого флота уже заметили появление противника и пока на каторгах лихорадочно готовились к сражению, более мелкие суда, мобилизованные османским правительством для перевозки войск, без затей поднимали паруса и уходили прочь подальше от берегов, оказавшимися столь негостеприимными.

Всего под флагом Ибрагима-паши было девять больших галер. Не так уж мало, если учесть, что весь флот Блистательной порты в это время не превышал сорока таких вымпелов. Три из них мы захватили под стенами Азова, но шесть оставшихся являли собой все еще грозную силу, особенно если учесть, что наши экипажи состояли по большей части из новичков. И когда «Святая Елена», едва не сев на мель, таки выползла из устья Дона, ей навстречу выстроившись полумесяцем, уже двигались все шесть каторг, а за ними держались еще несколько судов поменьше.

— Твою ж мать! — мрачно выругался я, заметив, что за нами идут только четыре галеры, а остальные заняты, черт знает чем.

— Прикажете отступить, ваше величество? — не оборачиваясь, спросил стоящий у штурвала Петерсон.

— Чтобы эти сукины дети рассказывали, что прогнали Странника? — немного картинно заявил я, а, подойдя к шкиперу ближе, добавил, — к тому же мы не успеем. Ты посмотри, какие они быстрые!

— И маневренные! — кивнул норвежец. — Так что все надежды только на Провидение и ваших пушкарей.

— Боюсь, господу сегодня не до нас, — пробурчал я, в который раз остро пожалев, что не оставил мальчишек в Москве, или хотя бы не пересадил на какой-нибудь другой корабль.

— Отец, мы будем драться? — восторженно блестя глазами спросил Дмитрий.

— Да, а потому вам нужно одеть доспехи! Ступайте за господином Михальским, он даст вам кольчуги и шлемы…

— Что? — немного округлил глаза мой верный телохранитель.

— Корнилий не тупи! — буркнул я вполголоса. — Все доспехи в той каюте, где самый прочный засов!

— Да, государь, — сообразил, наконец, литвин и увел мальчишек за собой.

Основное вооружение галеаса находилось на батарейных палубах носовой и кормовой надстроек. Каждый из «грифонов» нижней и верхней деки превосходил по калибру любую из пушек турецких галер, беда была лишь в том, что перезаряжались они довольно долго и били не очень далеко. Так что отбиваться на дальней дистанции не выйдет, тут я с новоманерными орудиями перемудрил. Как это ни странно, турецкие пушки более дальнобойные. Но, во-первых, они об этом пока не знают, а во-вторых, вся их тактика построена на абордаже.