Азов

– «Не грабить, и не убивать, и в плен не брать людей Руси и от всех прежних неправд отстать».

Три головы покорно склонились.

– «Всех прежде взятых в полон выдать назад».

Чохом-ага-бек сделал резкое движение, но смолчал и низко нагнул голову.

– «А с турецким султаном Амуратом, и с азовским пашой, и с силистрийским Гусейн-пашой никаких сношений не иметь, и не соединяться, и оружием и лошадьми не ссужать их, и людей в помощь не давать».

Джан-бек Гирей злобно взглянул на атамана, но покорно писал то, что диктовал ему Татаринов.

– Якши! – сказал Джан-бек Гирей.

– Подписывай грамоту!

Тот обмакнул перо и подписал.

– И ты, Гусейн-паша, подписывай!

Тот нехотя подписался по-турецки пером гусиным. Песком присыпал подписи.

– А я, – сказал Татаринов, – подпишу по-нашему: «Походный атаман войска Донского Михайло Татаринов».

– Клади свою печать, – приказал хану Татаринов.

Когда грамота была скреплена печатью, походный атаман сказал хану:

– Теперь ты не шумя сходи с моим есаулом в гарем свой и приведи сюда Варвару и Фатьму. Да скажи, чтоб готовили коней.

Вскоре привели Варвару.

– Ой, Миша! – кинулась она к нему. – Я ждала, я верила тебе! Соколик мой ясный!..

– Некогда теперь, – сказал Татаринов, оглядев быстро Варвару. – А где Фатьма?

– Убили ее здесь!

– Я так и знал. Молчи! Все скажешь после…

Татаринов с Варварой вышли в сад, где стояли кони.

– Садись в седло.

– Ох, Мишенька! Кровинки не осталось. В седло не поднимусь.

– Подсадите, бабу, казаки! – приказал атаман.

Варвару подсадили на коня, приготовленного для нее.

– Беды большой не сотворили? – как бы вскользь спросил Татаринов.

Варвара сквозь слезы улыбнулась:

– Нет! Не успели!

Из Чуфут-кале, навстречу освободителям-казакам уже шли пленники. Казаки вскочили на коней.

– Ну, трогайте! – скомандовал атаман и сел в седло.

Все тронулись из Бахчисарая на заре. Еще светили звезды. Луна висела над мечетями. Татары спали. Ехали казаки до «Кафской улицы». За казаками брели пленни­ки, худые, изможденные, желтые; потом везли обоз добра. Впереди ватаги казаков – заложники: Гусейн-паша, Чо­хом-ага-бек и другие знатные татары.

Сзади них – серьгой качая, в татарской шапке и золотом халате – ехал на вороном коне походный атаман Михаил Татаринов, а с ним есаулы, переодетые в татар­ское платье.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

В царьградской гавани кричали петухи. Бледнели звезды и зеленел, чуть золотясь, восток. С востока гнало волны резким ветром. В Стамбуле спали безмятежно. Пони­же башен каменных и минаретов, в старом городе, мерцали огоньки. Спокойная, тихая гавань Золотой Рог отделяла старый город от нового. Была она перегорожена тяжелыми железными цепями. В торговой части города – Галате и в деловом квартале – Пере еще не просыпались. Там золотились башни, высились, сверкая полумесяцами, мечети. В гавани белели паруса торговых кораблей, мелькали флаги народов всех стран света.

Турецких военных кораблей в Золотом Роге не было – они ушли к Азову. Царьград затих… Казаки качались в своих стругах. Потом придвинулись к теснине Золотого Рога, и казачьи струги, нахлынув сразу, загородили гавань. Они причалили туда, где византийский император Константин копьем своим начертал на земле границы города и где возгорелись блеск и слава его.

Константинопольские стены тянулись вдоль Золотого Рога и далее по побережью Мраморного моря до Семибашенного замка, а оттуда шли прямо на северо-восток, охраняя город со стороны Фракии. А там, за Босфором, за Мраморным морем – лежали Дарданеллы. Через их узкую горловину пробирались корабли в Средиземное море. Корабли свободно плыли в моря Эгейское, Адриатическое, Тирренское; шли к Танжеру, Гибралтару…

С Босфора гнало ветром воду. Ее сгоняло к предмостьям Скутари, минуя горло Золотого Рога.

Три атамана стояли молча в струге, не сводя глаз с Царьграда. Когда-то здесь, у Семи башен, стояли вой­ском авары, метали стрелы острые и камни. С башен лилась смола горячая, огонь летел на тех, кто вел подкопы под крепкие стены… Бывали здесь арабы. Они ходили приступом от Золотых ворот до мыса на востоке. И так и ушли ни с чем… Аскольд, князь киевский, ходил к Царьграду. Стоял он с кораблями в Золотом Роге, во фракий­ском Босфоре. Разыгралась буря в узком проливе; она заставила Аскольда отступить. Олег здесь был, брал с греков дань, вернулся с большой добычей… Был под Царьградом правнук Игоря, великий Ярослав, и сын Ярослава – великий князь Владимир…

Походный атаман сказал:

– В Стамбуле крепко спят. Начнем?

Богдан ответил:

– Начнем! Всэ честно дило робы смило! Возьмем приступом первую башню. Вырвем тые чепи бисовски. Без дила слабие сила!

И Старой торопил:

– Пускайте струги, да поживее! К цепям гоните струги!

– Ну, хлопци, мои молодци! – крикнул Богдан. – Кому доля, тому и пивень[39] яйца несе…