Азов

Когда бой кончился, скворцы, поднялись к небу, а уцелевшие змеи уползли куда-то. На узких улицах, в садах, на крышах саклей, дворцов, на серых скалах – всюду лежали мертвые змеи, а рядом окровавленными комочками валялись скворцы.

Спустились скворцы в Чуфут-кале на белый камень, где провели ночь. Утром улетели – никто их больше не видел.

Старая ведьма Деляры-Бикеч сказала хану, что появление скворцов и нападение змей произошло оттого, что в гареме появились непокорные женщины. Все зло идет от них, а хан, неизвестно по какой причине, медлит казнить их. В дальнейшем, для острастки другим, надо немедленно наказывать ослушниц смертью. Хан согласился с Деляры-Бикеч.

…Четыре нукера вели двух пленниц, связав их арканом. Несчастные брели медленно. Встречные татары безжалостно стегали их плетками.

– Чок-чок, быстрее, – издевались татары. – Чок-чок, постыдные!

Женщин подвели к высокой стене, до половины покрытой зеленью. В стене открылись тайные ворота. Четыре нукера вошли. Невольницы, предчувствуя несчастье, остановились. Арканы натянулись – и женщины упали.

– Чок-чок!

Плетки свистели над головами и щелкали, коснувшись тел несчастных женщин. Их силой потащили вверх по узким ступеням городской улицы, петлявшей между пещерами. Варвара и Фатьма с трудом поднимались по ребристым камням.

Тайные ворота скрипнули сзади, закрылись. В пещерах слышались глухие стоны людей, плач женщин, детей. Вся каменная крепость дышала смрадом.

Их привели в главное судилище и бросили к ногам верховного судьи. Тот встал, присмотрелся. Велел поставить женщин на ноги. Четыре нукера бросились развязывать арканы.

Лицо Варвары Чершенской было в пыли. Но верховный судья Чохом-ага-бек узнал ее, спросил насмешливо:

– Якши?

– Нет, дюже плохо! Уйди подале, а то я ненароком плюну в тебя, сатана. Людей гноите.

– Якши! Якши! – не унимался Чохом-ага.

– Блудом живете, – заговорила Варвара и растерла ладонью пыль по лицу. – Улицы ваши каменные, и вы, люди, все каменные. И совести у вас нету!

Фатьма лежала на камнях, ко всему безразличная.

– Зачем не покорились хану? Зачем не остались там?.. Гарем – святыня хана, – поднялись трое судей с широкими шелковистыми бородами.

– Кому святыня, только не нам! – ответила Варва­ра. – Убивай. А ее, Фатьму, пощади. Не пощадишь ее – тебе хуже будет.

Судья сказал:

– Фатьма изменила Магомету. Была женой атамана, а женой хана не хотела стать. Фатьме – смерть!

– А мне?

– И тебе смерть!

– И тебе будет смерть! – смело ответила Варвара.

Верховный судья быстро ткнул рукой в ту сторону, где лежала мертвенно-бледная Фатьма. Она молчала.

Палачи не стали медлить. Один схватил Фатьму за волосы, намотал их на руку. Другой взял с каменной пол­ки тяжелый, длинный зубчатый ятаган. Третий вскочил Фатьме на спину. Четвертый стянул ей ноги волосяной веревкой.

Фатьма застонала… Тяжелый ятаган взметнулся и опустился.

– О боже! – вскрикнула Варвара, и не успела она закрыть лицо руками, как голова Фатьмы отделилась от тонкой шеи. Палач, оскалив зубы, поднес голову верховному судье. Глаза Фатьмы не успели еще закрыться.

– Якши! – сказал Чохом-ага-бек, выпрямившись.

Первый нукер, завернул в белую овчину отрубленную голову Фатьмы, кинулся, как кошка, к дверям судилища. Он вскочил в седло и помчался в Бахчисарай: хан должен сам видеть голову Фатьмы, чтобы убедиться, что его приказ исполнен. Три нукера, подняв теплое обезглавленное тело, поднесли его к окну и бросили в темную яму.

– Аллах не осудит нас: она изменница! – сказал Чо­хом-ага-бек.

Варвара Чершенская, с лицом бледнее смерти, крикнула:

– Недоброе ты сотворил, собака подлая!

Три нукера уже приготовились сделать с Варварой то же, что с Фатьмой, как вдруг в судилище вбежал хан. Следом за ним вошел, изгибаясь низко, нукер с головой Фатьмы в белой овчине.

Взглянув в безумные глаза хана, судьи и палачи отшатнулись. Джан-бек Гирей поднял руку к небу.

– Аллах! – сказал он с дрожью в голосе и затем, обращаясь к Чохом-аге, добавил: – Ты подарил мне жемчуг, который был дороже золота и всех алмазов, и ты отнял бесценный жемчуг. Но вины твоей в том нет! Виновата старая ведьма Деляры-Бикеч…

Хан опустился в каменное кресло.

Три нукера, оставив Варвару, припали к ногам хана. Он оттолкнул их. Судьи припали к его ногам. Он и их оттолкнул. Встал. Приказал показать голову Фатьмы. Глядят на хана глаза Фатьмы, не закрываются. Хан взял сам голову Фатьмы и, весь содрогнувшись, бросил ее в зловещее окно.

Внесли лакомства. Варвару посадили ближе всех к хану. Джан-бек сел на подушки.

Варвара не стала есть. Хан ей сказал:

– Почему ты не ешь?

Она ответила:

– Не хочу. – И добавила: – Татаринова знаешь?

– Знаю, – сказал Джан-бек Гирей. – А что ты хо­чешь сказать?

– Он мой суженый. Ты его еще узнаешь. Убьете ежели меня – вам худо будет. Вот он уже с вами порубится! Едино помирать – скажу: жидкие вы людишки, хотя и змеям подобны. Бабу сгубить для вас пустое дело, а казаков побить не можете! Турки посильнее вас, да казаков боятся… Помни хан: женой твоей не буду, хоть режь!.. Пусти на Дон!