Азимут «Уральского следопыта»

Бешеный спрос на чудодейственное растение привел к тому, что запасы его, и без того скудные, стали стремительно уменьшаться. В погоне за наживой промысловики выкапывают очень мелкие корешки, еще не обретшие силу. Действующий стандарт — минимальный вес сто граммов — малоэффективный заслон против рыцарей легкой наживы, которые, минуя государственные конторы по закупке сырья, сбывают его частным лицам. Уходит в забвение золотое правило старых корневщиков заделывать семена выкопанного растения тут же на месте в почву для возобновления. Как это ни грустно, но приходится признать, что слова В. К. Арсеньева, сказанные им в начале века, приобрели ныне еще большую остроту: «…Этот драгоценный дар Земли вымирает, и мы должны уберечь его от участи динозавров, морской коровы и гигантского эпиорниса, которые навсегда исчезли… на нашей планете».

Забота о сохранении женьшеня как вида, растущая с каждым годом потребность в корне вызвали к жизни плантации, на которых женьшень выращивается искусственно, руками человека. Одними из первых — еще шесть веков назад — начали культивировать женьшень корейцы. В окрестностях Кэсона, древней столицы Кореи, в настоящее время насчитывается несколько сот гектаров, занятых под чудо-корень. В среднем вес каждого из них около тридцати граммов. Примечательно, что развитие растения в искусственных условиях протекает раза в три-четыре быстрее, чем в естественной среде. С каждого гектара мастера Корейской Народно-Демократической Республики снимают не менее полутонны сырья, которое идет на изготовление лекарств, косметических средств, кондитерских изделий и напитков.

В последние годы и в нашей стране в широких масштабах идет приручение корня, главным образом на Дальнем Востоке и Северном Кавказе. На этом пути, к сожалению, пока больше неудач, чем успехов, трудно отлаживается технология, много организационных помех. И все-таки будущее именно за культивируемым женьшенем.

Появился большой отряд любителей, которые выращивают корень на приусадебных участках и даже в комнатах. К ним с полным правом можно отнести и уральского энтузиаста.

Как попал женьшень в маленькую деревеньку? Из переписки Сыропятова с институтами и садоводами можно составить если не том, то во всяком случае пухлую брошюру. В какие двери он только не стучался! Первое письмо поначалу обрадовало его. Институт, говорилось в нем, приветствует глубокоуважаемого Степана Минеевича и готов оказать ему всяческую поддержку в его благородном стремлении вырастить женьшень на Урале. Вот только семена институт, опять-таки к глубокому сожалению, выслать не имеет возможности. После некоторой тренировки Степан Минеевич научился бегло пробегать первую половину ответов, выдержанных в свойственном ученым корректном тоне, и внимательно изучал последний абзац, в котором, увы, неизменно присутствовала фраза «к сожалению».

Но вот однажды весной пришла посылка из Владивостока. В марле на влажном мху лежало сто зернышек, невзрачных на вид, похожих на семена вики. Для Степана Минеевича наступили радостные и трудные дни. Привез из леса землю, смешанную с перепревшей листвой, тщательно выбирал место, памятуя, что дальневосточный гость любит южные и юго-восточные склоны. Солнца достаточно. Но вот задача: женьшень любит несовместимое — солнце и тень. Прямые солнечные лучи для него губительны. Тогда-то и воздвиг Сыропятов свой шатер, двойной частокол.

Осенью грядка не подавала даже малейшего признака жизни. Во Владивосток ушло паническое письмо. Из института последовало вежливое разъяснение, что женьшень всходит на второй год.

— Оконфузился я, дорогуша, перед учеными, — добродушно смеется садовод. — Ведь читал об этом сколько раз, да вот запамятовал. Уж больно мне хотелось поскорее увидеть свое дитя.

Сравнение корня с ребенком весьма точное. Он требует повседневной заботы, чуть не доглядел за этим капризным дитятей — и пошел насмарку многолетний труд. Сыропятов на деле убедился, насколько мудра и справедлива восточная поговорка, гласившая, что легче обучить взрослого тигра, чем вырастить женьшень.

Когда я в последний раз побывал у Степана Минеевича, то прошло уже двадцать лет с той поры, когда были заделаны в почву первые семена. На плантации росло пятьдесят корней. Было намного больше, за сто, но помешало… свердловское телевидение, подготовившее о Сыропятове большой очерк. Среди зрителей, смотревших передачу, оказались лихие люди. Ночью приплыли на лодке в Комарово, часть корней выкопали, часть — истоптали. Сыропятов с горя слег. Вызвали милиционеров. Те сначала рассердились: этого, мол, только не хватало, огороды охранять. Когда же Сыропятов показал им журнал с сотнями отзывов, те искренне заинтересовались и попросили взять журнал с собой. Журнал «зачитали», воров не нашли.