Азимут «Уральского следопыта»

«Может быть, о башне пока ничего и не надо писать, так как дело еще не закончено. Ведь я должен еще привезти две-три избы XVIII века, дом с народной росписью, деревянную часовню, а может, и две, кузницу, деревянную пожарную (с полным инвентарем), создать усадьбу крестьянина XVIII—XIX веков со всеми надворными постройками и орудиями труда, поставить амбары, овин, гумно, водяную мельницу, колодец-журавль, деревню Балакино обнести огородом с полевыми воротами, построить плотину, — восстановить старый пруд западнее деревни Балакино, восстановить кедровую рощу (там еще около десяти кедров сохранилось) и кое-что еще по мелочи. Объем громадный, но все это реально, сделать можно, я в себе уверен, сейчас живу этим. Жена узнала эти мои прожекты — ревом заревела. Ну ничего, она меня понимает: для себя я ни одного дня жить не буду».

У музея в Нижней Синячихе будет долгая жизнь, потому что народное искусство бессмертно. Он будет жить до тех пор, пока люди берут на себя гораздо больше того, что положено им по должности. А такие люди будут всегда. Свердловчане уже видели выставку ковров алапаевской бабушки Христины Денисовны Чупраковой. С ее творчеством, жизнерадостным и ярким, знакомы Суздаль и Москва, Берлин и Лондон.

Но если всходам случайно не повезло, если побегам приходится взрывать асфальт, то им надо помочь. Речь идет не о спасении цветов: вышел я на улицу, такой хороший и добрый, и решил что-нибудь поспасать, хотя мог бы этого и не делать. Нет, дело не в цветах, речь идет о нас самих. Человек не может оставаться человеком без травы и цветов, без живой и прекрасной жизни. Она пульсирует, ее движение физически ощутимо, она ежесекундно напоминает каждому: ты не железный винт в производственном механизме, ты — создатель его, ты — первичен…

Станислав Мешавкин Шатер в огороде

Комарово — деревушка маленькая, чуть более двадцати домов — раскинулось на берегах уральской реки-красавицы Уфы. От районного центра Артей ее отдаляют двадцать километров, расстояние для нашего века с его Илами, ТУ и Яками настолько малое, что и расстоянием не назовешь. Но если зарядят тягучие дожди, то легче и быстрее от Свердловска до Москвы добраться самолетом, чем проехать на автомашине по избитой, размягшей колее эти несчастные двадцать верст.

Удаленное от столбовой дороги Комарово выработало свой уклад жизни, тот степенный ритм, который идет на пользу душевному и физическому здоровью. Приезжий здесь большая редкость, по вам не скользнут, как в городах, мимолетным взглядом, напротив, подвергнут обстоятельному осмотру. Осмотр начинается задолго до сближения: сначала оценят одежду и обувь, затем прикинут возраст и возможное служебное положение (не из начальников ли?), не спеша поздороваются и непременно оглянутся, дабы удостовериться, насколько вид сзади соответствует виду спереди. По современному говоря, произведут комплексный обзор.

На крышах добротных домов — телеантенны. Телевизору и в больших городах многие молятся как идолу, а в глухой деревушке, особенно зимними вечерами, когда пурга переметет дорожку к ближайшему соседу, сам бог повелевает сидеть неотрывно перед голубым окошечком в мир, приобщаясь к большому свету. Телесеансы проходят своеобразно. В разгаре, скажем, футбольный матч, назревает голевая ситуация, а экран предательски гаснет как всегда на самом интересном месте. Это, значит, кончилась солярка, заглох движок. Зажигается керосиновая лампа, и семья ожесточенно спорит: быть или не быть голу. Окончательным арбитром служит газета, которую опять-таки из-за плохой погоды и дорог доставляют раз в два дня, а по праздникам и выходным и того реже. Поэтому многие жители ведут специальные записи и в присутствии почтальона сличают номера газет, дабы не было потери.

Обычно в деревнях взрослое население собирается около правления колхоза или конюховки. В Комарово разнарядка на рабочий день проходит на высоком обрывистом берегу Уфы. Программа предстоящих дел обсуждается обстоятельно, решения принимаются коллегиально. А кто не согласен, шутят мужики, того под обрыв. Любопытства ради я подошел к берегу. Удержаться при толчке на крутом склоне невозможно, лететь вниз добрых метров пятнадцать, причем ослушника ждут при приземлении камни — валуны и галька. По этой или другой причине, но при мне разнарядка прошла спокойно, да я и сам про себя решил, что на все время пребывания в Комарово буду ревностным сторонником коллегиальности.