Азимут «Уральского следопыта»

Поспешность сыграла с Мишкой печальную шутку. Он ошибся дверьми и предстал в горисполкоме перед дамой, которая действительно занималась делами несовершеннолетних, но Захватов звонил и договаривался не с ней. Наоборот, Слава избегал эту даму. «Как же я мог так окараться, — думал Мишка. — Ведь Слава же говорил еще мне: «Иди только к Хакимовой».

Но было уже поздно. Дама даже не дослушала его:

— Все ясно, — отрезала она. — Уезжай, откуда приехал…

Он вышел на улицу. Пронзительно резал лицо ветер, тонкий, как гитарные струны. Солнце, яркое уже и по-мартовски вольное, еще не согревало город. «Куда теперь?» — думал Мишка, озираясь по сторонам. Денег оставалось на два раза поесть. Он сунул руки в карманы пальто и зашагал вдоль проспекта Мусы Джалиля. В форточке девятиэтажки торчал динамик и вопил на весь микрорайон:

Не надо печалиться,
Вся жизнь впереди!

КамАЗ!

Что значит приезд одного человека на эту стройку? Мудрено ли в Набережных Челнах затеряться ему, остаться незамеченным, обойденным вниманием?

Сто квадратных километров занимает завод. КамАЗ — это шесть заводов: ремонтно-инструментальный, литейный, прессово-рамный, кузнечный, двигателей и, наконец, главный, венчающий труд всех, — автосборочный. Каждый из них, безупречный по функциональной целесообразности и конструктивному изяществу, поражает воображение и размерами. Скажем, коробка автосборочного завода шириною в 380 метров вытянулась в длину на 1150 метров! Под этой крышей — возьмем для сравнения пример из арсенала болельщиков — можно расположить 73 футбольных поля!

На 25 километров растянулся город. 200 километров отличных бетонных дорог опоясали его. Широченная, как взлетная полоса, пролегла к заводским корпусам главная дорога — шоссе № 1. По ней идут нескончаемым потоком, как живой непрерывный пунктир, машины. Будто кто-то запускает их в оба конца — на себя и от себя.

150 000 грузовиков и 250 000 двигателей в год — вот что такое КамАЗ!

Длина конвейера 660 метров. На одном конце легла рама, а с другого конца на испытательный стенд своим ходам выкатилась готовая машина. Можно встать с секундомером на финише конвейера, а можно поверить и на слово: каждые три с половиной минуты из цеха будет выезжать готовенький грузовик. Представляете себе: двести десять секунд, и «испечен» — не бублик, не шаньга — мощный автомобиль! А двигатели — дизели в 180 или 210, или 260 лошадиных сил вместе с коробкой передач — будут делаться и того быстрее — через каждые две минуты!

Старый городок затерялся среди громад домов, поселок КамГЭСа зажал его со всех сторон. А там вдали, словно мираж, встал на пустом месте светлый, неправдоподобно новенький Новый город.

Кто-то на доске маршрутного указателя однажды начертал сокращенно: «Нов. Город». Так и пошло, прижилось хорошее имя — Новгород. Новгород на Каме.

За пять лет в Набережных Челнах строят по два миллиона квадратных метров жилья! Дома великолепные — по качеству отделки на уровне столичных стандартов. И город строится, строится, строится, и, кажется, конца этому не видать…

В иные дни в город приезжают, чтобы устроиться на работу, осесть тут — сотни человек. В тот день, когда в Челны прилетел самотеком Михаил Данилов, горком комсомола принимал отряд ЦК ВЛКСМ численностью в 800 человек.

Так мудрено ли в этих глобальных масштабах затеряться, остаться незамеченным одной человеческой единице?

Сказочный, занятый, напряженный до предела, полный забот КамАЗ, КамАЗ, через руки, глаза, улицы, конторы, бытовки, общежития которого ежедневно, ежечасно, ежеминутно проходят тысячи, — заслужит ли он, всесильный КамАЗ, упрека, если в этой сутолоке не заметит, не сможет заметить нечаянного человека, прибившегося к его шумному причалу в одиночку?

КамАЗ, однако, добр ко всякому, кто очень хочет связать свою судьбу с ним. И наш Михаил Данилов стал-таки камазовцем.

Вторую ночь он ночевал в горисполкоме и застал Хакимову, получил разрешение работать на заводе. На заводе он попал к заместителю начальника цеха. Роман Петрович — был конец дня — привел его к себе домой, накормил, уложил спать, а утром отправил оформляться.

— Это ты, который из детдома и ночевал сегодня у Калабина? — остановил Мишку на другой день незнакомый человек — очкастый крепыш.

Мишка почему-то испугался, готов был дать деру. Но через минуту он уже знал, что экономист Виталий Рожковский не собирается обижать его.

— Ближе к делу. Без денег? Сегодня не обедал? Ночевать негде? — Мишке и отвечать не пришлось. Виталий Рожковский сам решил его судьбу на ближайшие дни: — Вот тебе деньги, отдашь из получки. Ночевать будешь у меня, пока не устроишься.

На четвертый день своей жизни в Набережных Челнах Михаил Данилов получил новенький заводской пропуск. «Неужели я рабочий КамАЗа?!» — Мишке даже не верилось, он вертел в руках пропуск и не мог налюбоваться. Это тебе не какой-то картонный складень, что быстро замусолится, а настоящий мандат — под толстым прозрачным плексигласом и с фотографией.