Азиль

Она набирает в целлюлозный кулёк жареной рыбы с блюда на столе и берёт к ней зелёную веточку с приятным пряным запахом. Надо хоть что-то новое попробовать. Праздник же. Кто-то несколько дней подряд готовил угощение для всех людей Азиля. Это традиция — сильные заботятся о слабых.

— Т-ты п-почему мрачная? — окликает из-за плеча Жиль.

— Тебе все причины перечислить?

— Одну. Г-главную. Но сперва п-поешь. Сытая т-ты не т-такая сердитая, в-вот так вот.

Акеми вздыхает и принимается поглощать рыбу. И находит её удивительно вкусной. Жиль в это время что-то потягивает из кружки. Девушка принюхивается и возмущённо восклицает:

— Боннэ, ты где это взял?

— В-всем н-наливали…

— Бака! Дай сюда! Тебе ещё нельзя!

Жиль одним глотком допивает содержимое кружки и нахально заявляет:

— К-как н-на тебя голую см-мотреть — так м-можно, да? А к-как вина — так ещё н-нет?

— Возьми рыбу, закуси, тебя ж развезёт! — стонет Акеми, безнадёжно пытаясь запихать мальчишке в рот кусок.

Окружающие посмеиваются, глядя, как Жиль отпрыгивает от неё на полшага, уворачиваясь и строя рожицы. Акеми путается в длинном сарафане и то злится, то смеётся.

— Бака! Пьяного я тебя домой не потащу! А начнёт тошнить — попадёшь на штраф за… за… — она останавливается, придумывая, за что же. — За свои выходки!

И в этот момент понимает, что мальчишка смотрит куда-то в сторону и совершенно её не слушает. Стоит, опустив руки, и лицо у него такое, будто его водой окатили. Акеми становится рядом, пытается проследить его взгляд.

— Жиль?..

В саду Собора, в стороне от трапезничающих горожан, посреди лужайки кружится молодая светловолосая женщина в серо-голубом платье. Вокруг неё вьются довольные дети: подбегут, похлопают в ладоши — и отскакивают, озорно хохоча. Глаза молодой женщины завязаны шарфом, она ловит детей, ориентируясь на их звонкий смех и голоса. На скамье под цветущей сиренью сидит широкоплечий темноволосый священник и со счастливой улыбкой наблюдает за их игрой.

— Жиль, эй… — ещё раз окликает мальчишку Акеми. — Это отец Ланглу, да?

Тот еле заметно кивает. На лице — странная смесь радости и замешательства.

— Не ходи, — тихо просит Акеми. — Если плохо расстались — не ходи туда.

Мальчишка делает шаг в направлении сада. Акеми торопливо хватает его за рукав рубахи, тонкая ткань трещит и ползёт под пальцами.

— Жиль, не надо! — почти кричит Акеми — но мальчишка уже бежит туда, где светловолосая женщина играет с детьми на поляне под внимательным взглядом священника.

Водоворот смеющихся малышей подхватывает Жиля, несёт. Он бежит вместе с детьми, хлопает в ладоши и оказывается всё ближе к женщине с завязанными глазами. Миг — и он совсем рядом, хватает её за руки и кружит по поляне. Она пугается, губы трогает робкая улыбка. Акеми со своего места видит, как женщина что-то говорит, но Жиль ей не отвечает и лишь улыбается.

— Что ты творишь? — бормочет Акеми. — Перед Ланглу хочешь блеснуть, бака безмозглый?

Женщина встряхивает головой, пытаясь сбросить закрывающий глаза шарф. Жиль ловко перехватывает её за талию, пробегает пальцами по рёбрам и бросается наутёк, на бегу подобрав что-то с земли. Женщина оступается, взмахнув руками, неловко оседает в траву. Священник спешит к ней, бережно поднимает, о чём-то спрашивает. Акеми пытается поймать пробегающего мимо Жиля, но пальцы хватают воздух.

— Боннэ, стой! — вопит она сердито и бежит за ним.

Жиль сворачивает за стену густого кустарника и останавливается, тяжело дыша. Тут Акеми его и догоняет.

— Эй!

Жиль поднимает на неё сияющие светло-голубые глаза. Таким счастливым Акеми его никогда прежде не видела.

— Хорошо тебя накрыло, угу, — девушка с укоризной качает головой. — Дурацкий способ заявить о себе. Пьянчужка!

— Д-дура, — беззлобно отмахивается Жиль. — Я п-просто счастлив. В-вот так вот.

И с довольной улыбкой валится в траву и закрывает лицо руками. Больше Акеми не удаётся вытянуть из него ни слова — и она, плюнув, оставляет его в покое и отправляется бродить по парку.

Белые рубашки мужчин, цветастые платья женщин, радостно носящиеся друг за другом дети. Щедро украшенные гирляндами и флажками деревья. Цветники вдоль аккуратных дорожек. Подростки, играющие в волейбол. Беспечные, лёгкие, весёлые. Будто нет на свете синего льда, прорастающего сквозь полы первых этажей и таящего в себе смертельную опасность. Будто нет яда в воздухе и купонов на вещи и еду, нет труда по двенадцать часов в сутки на фабриках и системах городского жизнеобеспечения. Когда вокруг тебя праздник, трудно поверить, что завтра вернёшься к полуголодному существованию в городских трущобах. Всё, что было прежде, — дурной сон, пока несёт тебя яркая карусель праздника в городском парке.

У озера, где разбили танцплощадку, Акеми видит Кейко и Доминика Каро. Они сидят у старого дерева: Кейко в ярко-голубом шёлковом платье до колен прижимается к Ники спиной, а тот обнимает её за плечи и что-то шепчет на ухо. Они замечают Акеми, сестра машет ей рукой, зовёт:

— Иди к нам!