Азиль

«Такого быть не может, – убеждает себя мальчишка, перешагивая через дохлую крысу, слегка присыпанную шлаком. – Есть где-то выход. В тех же подсобках может быть неприметный ход за горой хлама. Здесь полно ниш. В каждой из них может быть лаз, ведущий вверх. Надо искать. Ищи, Жиль, выбирайся. Это не то место, где ты проведёшь всю оставшуюся жизнь. Ищи».

Взгляд скользит вдоль перевитых между собой кабелей. Память подсовывает картинку из книги: дерево, которое удерживают в земле толстые корни. «Кабели – это корни Азиля. Город растёт и питается из земли», – размышляет Жиль. Останавливается, принюхивается, морщится. Воздух без примеси пыли кажется чужим и пугающим. Странно: местные не носят респираторов и не пользуются фильтрами. Но при этом большинство мается жёстким кашлем.

Тоннель впереди расширяется, превращаясь в просторный подземный зал с высоким потолком и бетонной площадкой в центре, огороженной хлипкими металлическими решётками. Жиль подходит, легко перепрыгивает ограждения. Посреди площадки уходит далеко вглубь широкая шахта. Мальчишка ложится на живот, заглядывает вниз, рассматривает огоньки фонарей, мерцающих в темноте. «Будто смотришь в воду, когда ночью проплываешь над морскими огнями», – думает он. Интересно, что там за уровень?

Он отползает от края, встаёт, оглядывается. Двери, пропускающие рабочих из Второго и Третьего кругов, тут странные: монолитные, прочные, глухие. Жиль пробует просунуть между створками кончик пальца – бесполезно. Прислушивается: за стеной ясно слышится гул. Такой звук издаёт вода, бегущая в трубах под сильным напором. Водопровод – тут? Зачем он на такой глубине?

«Наверное, близко какое-то производство, которому нужно много воды, – думает Жиль, поглаживая ноздреватую грязную шкуру стены. – Целый мир тут упрятан, вот так вот. Говорил же отец Ксавье, что Азиль на самом деле куда больше, чем кажется. Как этот… который лёд, но не опасный».

Он садится, приваливается спиной к стене. Усталое тело просит отдыха и сна, в животе опять бурчит голодная пустота. Жиль прикидывает, насколько далеко он ушёл от их нового жилища, и понимает, что времени на отдых нет, только на возвращение обратно.

«Вот посижу немного и пойду, – убеждает он себя. – А завтра найду вагонетку, в которой поедет груз грибов, и набью полные карманы. Или уговорю Акеми спереть курицу. Или всё равно что, лишь бы можно было съесть…»

Мальчишка закрывает глаза и представляет, как находит целый ангар с едой, набитый до потолка. Горы кукурузных лепёшек, целое море соевой лапши, контейнеры, полные куриного мяса, аппетитная каша с грибами. Он протягивает руки, погружает их в большущий ящик и вынимает полные пригоршни сухофруктов – сладких, ароматных, и их так много, что можно всю жизнь прожить, объедаясь ими.

Когда Жиль в очередной раз вынимает из ящика сухофрукты, в его руках оказывается здоровенная медуза – скользкая, стрекучая. Мальчишка с отвращением отшвыривает её от себя… и просыпается. С коленей стремительно спрыгивает крупная серая крыса и стремглав несётся через весь зал. Жиль с воплем вскакивает на ноги, сердце колотится, в голове – настоящий хаос. Несколько секунд озирается по сторонам, пытаясь вспомнить, как оказался здесь. Сон не отпускает, перед глазами всё ещё стоит контейнер, полный сухофруктов. Жиль отчаянно ерошит волосы, дёргает себя за уши, трясёт головой, прогоняя видение.

– Ч-человек – н-нарост вокруг ж-желудка, – мрачно цитирует он услышанное однажды от отца Ксавье и спешит, прихрамывая, к одному из тоннелей.

На работу он успевает вовремя. И до обеденного перерыва толкает по путям тяжёлые вагонетки, стараясь не думать, как же сильно хочется есть. Он пытается сосредоточиться на разговорах напарников, стараясь выловить из них хоть что-то о пути наверх, но внимание рассеивается, и мысли всё равно возвращаются к еде. Жиль несобран, то и дело ошибается и огребает выговор за выговором:

– Под ноги смотри, паразит тощий! Куда ты её толкаешь, не на ту ветку, болван! Кто этот узел вязал? Хрен свой вот так же завяжи, идиот!

Дважды Жиль роняет на себя мешок с мусором, и гниющие отходы из прорех щедро осыпают его плечи, по шее течёт вонючая жижа. Рабочие ржут, наблюдая за его попытками отмыться водой из лужи с две ладони величиной. Жиль молча скрипит зубами, игнорируя насмешки. Потому что точно знает: ответишь таким, заикнёшься пару раз – ещё и передразнивать начнут на каждом слове.

За обедом к мальчишке подсаживается один из живущих в том же ангаре, что и Жиль с Акеми. Сперва молча жуёт, наблюдая исподлобья, потом подкидывает к его миске половинку кукурузной лепёшки. Жиль на мгновение отрывается от поедания лапши с кусочками грибов и бросает на соседа опасливый взгляд. Широченные плечи, руки, до локтей покрытые сеткой шрамов, бритая наголо голова на короткой толстой шее. Изо рта у мужика пахнет так, что Жиль с трудом сдерживается, чтобы не отпрянуть.

– Бери, – коротко командует этот тип, кивнув на лепёшку. – Вижу же, что жрать хочешь всё время.

Жиль качает головой, старательно глядя в свою миску.