Азазель

– Ну-с, чем нас удивят нынче, – промолвил он вслух, и юный письмоводитель с готовностью отложил постылое гусиное перо, зная, что начальник сейчас станет зачитывать заголовки и всякую всячину, сопровождая чтение своими комментариями – была у Ксаверия Феофилактовича такая привычка.

– Поглядите только, Эраст Петрович, на первой же странице, на самом видном месте!

Новейший американский корсет

            «ЛОРД БАЙРОН»

      из прочнейшего китового уса

для мужчин, желающих быть стройными.

        Талия в дюйм, плечи в сажень!

– А буквы-то, буквы – аршинные. И ниже, меленько так,

Государь отбывает в Эмс.

– Конечно, подумаешь – государь, велика ли фигура, то ли дело «Лорд Байрон»!

Ворчание добрейшего Ксаверия Феофилактовича произвело на письмоводителя удивительное действие. Он отчего-то смешался, щёки залились краской, а длинные девичьи ресницы виновато дрогнули. Раз уж речь зашла о ресницах, уместно будет описать внешность Эраста Петровича поподробнее, ибо ему суждено сыграть ключевую роль в поразительных и страшных событиях, которые вскоре воспоследовали. Это был весьма миловидный юноша, с чёрными волосами (которыми он втайне гордился) и голубыми (увы, лучше бы тоже чёрными) глазами, довольно высокого роста, с белой кожей и проклятым, неистребимым румянцем на щеках. Откроем уж заодно и причину, по которой так смутился коллежский регистратор. Дело в том, что позавчера он потратил треть своего первого месячного жалования на столь завидно расписываемый корсет, ходил в «Лорде Байроне» второй день, терпя изрядные муки во имя красоты, и теперь заподозрил (абсолютно безосновательно), что проницательный Ксаверий Феофилактович разгадал происхождение богатырской осанки своего подчинённого и желает над ним посмеяться.

А пристав уже читал дальше:

Зверства турецких башибузуков в Болгарии.

— Ну, это не для предобеденного чтения…

                       Взрыв на Лиговке.

Наш С. – Петербургский корреспондент сообщает, что вчера в 6.30 утра, на Знаменской улице в доходном доме коммерции советника Вартанова прогремел взрыв, разнёсший вдребезги квартиру на 4 этаже. Прибывшая на место полиция обнаружила изуродованные до неузнаваемости останки молодого мужчины. Квартиру снимал некий г-н П., приват-доцент, труп которого, по всей видимости, и обнаружен. Судя по облику жилища там было устроено нечто вроде тайной химической лаборатории. Руководящий расследованием статский советник Бриллинг предполагает, что на квартире изготовлялись адские машины для террористической организации нигилистов. Расследование продолжается.

– М-да, слава Всевышнему, что у нас не Питер.

Юный Фандорин, судя по блеску глаз, был на сей счёт иного мнения. Весь его вид красноречиво говорил: вот, мол, в столице люди делом занимаются, бомбистов разыскивают, а не переписывают по десять раз бумажки, в которых, правду сказать, и интересного-то ничего нет.

– Тэк-с, – зашелестел газетой Ксаверий Феофилактович, – посмотрим, что у нас на городской странице.

          Первый московский эстернат.

Известная английская благотворительница баронесса Эстер, радением которой в разных странах устроены так называмые „эстернаты“, образцовые приюты для мальчиков-сирот, объявила нашему корреспонденту, что и в златоглавой, наконец-то, открылись двери первого заведения подобного рода. Леди Эстер, с прошлого года начавшая свою деятельность в России и уже успевшая открыть эстернат в Петербурге, решила облагодетельствовать и московских сироток…

– М-м-м…

«Сердечная благодарность всех москвичей… Где же наши Оуэны и Эстеры?»…

– Ладно, Бог с ними, с сиротками. Что у нас тут?

«Циничная выходка».

– Хм, любопытно.