Азарт и страсть

– Это мое любимое место на земле, – продолжала она, не подумав как следует. «Ах, Боже мой, зачем я это сказала?» Когда она исчезнет, никто не должен знать, где она. Она видела, что Ланкастер хочет продолжить, и поспешила сменить тему. – Я была удивлена, узнав, что здесь пройдут соревнования по парусному спорту. Почему так рано? Вода еще очень холодная.

– Когда сойдет лед, не раньше. Это самое подходящее время для регаты. Я думаю, зрители собираются заключать пари, – он не без сарказма взглянул на нее, – и поэтому с нетерпением ожидают открытия регаты.

– Кое-кого из мужчин просто уговорить.

– Ха! Когда вы делаете ставку, я уверен, что вы ставите правильнее всех нас.

Эмма похлопала его по руке и рассмеялась, но его слова напомнили ей о Сомерхарте и о том, как она в конце концов убедила его уйти. Три недели прошло с того дня, и ни одного слова. Она видела его на нескольких вечеринках, но он не удостаивал ее своим вниманием, разве что кланялся или бросал беглый взгляд. Он не подходил к ней, и она не смела приблизиться к нему после того, как снова дала понять, что ему лучше держаться подальше. Это обязательно. Мучительно, но обязательно.

Ланкастер прервал ее мысли:

– Лорд Осборн говорит, что в последние месяцы вам особенно везет. Он гордится вашим искусством.

Эмма рассмеялась, хотя на сердце скребли кошки. Осборны пригласили ее, так как она была их дальней родственницей. В юности они дружили с ее дядей и с удовольствием слушали истории о нем и его садовых подвигах, но с еще большей радостью переходили к рассказам о их общей счастливой юности. Если они узнают о ее искусной лжи, то будут не только обижены, но и оскорблены.

– Лорд Осборн, – искренне сказала она, – добрая душа.

– Он также упоминал, что Сомерхарт отсутствовал на большинстве вечеринок, которые вы посещали в последние дни.

Она увидела, что Ланкастер не без сарказма наблюдает за ней, ироничная улыбка приподняла уголки его губ. Он был интересный мужчина, не раз заставлял ее смеяться, и ей, несомненно, льстило бы его внимание, если бы не ее вынужденная ложь. Он был более открытый человек, нежели Сомерхарт, и поэтому она чувствовала постоянную вину. Но она нуждалась в этой лжи. Если пройдет слух, что герцог порвал с ней, ей придется отбиваться от мужчин, подобных Маршу, каждую ночь.

– Я скорее склонна думать, что Сомерхарт присутствовал несколько недель назад. Просто он вернулся к старым привычкам. Уверена, вы знаете, что он предпочитает менее публичные места.

Ланкастер понимающе кивнул:

– Да. Верно.

– Вы знали его сестру? – спросила Эмма, сама удивившись своему вопросу.

– Леди Александру? Да, знал. Она умная и пылкая, любит развлекаться. Вы немножко напоминаете мне ее, когда она была…

– Моложе?

– Моложе, конечно. Но я хотел сказать – более безрассудная. Вы просчитываете рискованные ситуации.

Эмма думала о ней, о девушке, которую Харт так сильно любил, хотя она устраивала скандалы и давала повод слухам на каждом шагу. Он был терпелив к ней, защищал ее. Он ненавидел дурную славу, но любил свою скандально известную сестру. Он презирал скандалы, при этом преследуя Эмму. Или преследовал…

Они вернулись к яхт-клубу, туда, где началась их прогулка, но вместо того, чтобы отпустить Эмму, Ланкастер взял ее руки в свои теплые ладони.

– Моя карета здесь. Я надеюсь, вы позволите мне сопроводить вас домой?

– Спасибо, Ланкастер.

Он махнул рукой слуге.

– Я был очень рад повидать вас, Эмма. Мы не часто вращаемся в одних и тех же кругах. Обычно наши пути несколько расходятся. И хорошо, так как я не обладаю ни вашим искусством, ни удачей за игорными столами.

Эмма уселась в его ландо. Он занял место напротив.

– А как ваши дела с наследницами? Может быть, здесь вам повезет.

– Пока нет. Но начавшийся сезон, надеюсь, разрешит эти проблемы.

Эмма подняла голову, изучая морщинки вокруг его глаз.

– Вы страдаете из-за этого? Вы один из тех, кто презирает богачей и их вульгарные деньги?

Ланкастер вздохнул и улыбнулся, его карие глаза светились юмором.

– Нет, это не так. Это просто упрямство, я полагаю, смешанное с некой долей романтизма и, может быть, немножко с гордостью.

– Немножко?

– Не больше, уверяю вас. – Его смех растаял. Глядя в его лицо, освещенное солнцем, Эмма увидела настоящую усталость в его глазах и не меньшую печаль. Он покачал головой. – Отец скрывал от нас истинное положение вещей, вы понимаете. – Его голос стал тише и серьезнее. – Моя мать… мой брат и сестра, они отказываются смотреть правде в глаза. Но я вижу, и ничего не могу поделать с этим. Кредиторы не перестают надоедать мне.

Его печальная улыбка тронула ее сердце. Эмма потянулась и взяла его руку.

– В вашем кругу так много прелестных девушек. Правда много.

– Конечно.

– Вы найдете ту, которая заставит вас забыть, что она приносит двадцать тысяч фунтов в год.

Ланкастер снова рассмеялся, это был его нормальный, звучный смех, и Эмма улыбнулась и сжала его руку.

– Я бы желал, чтобы ваш муж оставил вам некую сумму. Вам еще не удалось заработать на ваше будущее?

– К сожалению.