Автопортрет

Вот до места сего писалось как дышалось, а тут начинает клинить, рвать внутренне, слов нет, потому что всё wrong, неправильно, потому, что так не может и не должно быть между мужчиной и женщиной, но так было и продолжалось и я развалился, рухнул, рассыпался на части, на миллиард осколков мелких, которые собираю по крупицам ползая на чевереньках в неуверености пребывая и по день сегодняшний – соберу ли? У меня рухнуло моё внутренне «Я» – главное самое, что есть у человека и я заболел, и по сей день, и не известно выздоровею ли вообще. Теперь знаю точно абсолютно, я один, никто более во всем мироздании, о чем думает в своем последнем падении – полете парашутист свершивший на веку своем долгом сотни, тысячи, миллионы прыжков и забывший в самый последний миг пристегнуть парашут несящийся каменем к земле стремительно приближающейся, как и то, что удара о твердь – его, уже мертвое тело, не почувствует.

2. «Любовь как главный способ спасения от одиночества»

Какая своеобразная девушка. Не дотронуться. Поначалу подумал даже, вот дурень малахольный, что с тобой может чего не слава Богу, что ты несколько как бы не в себе, всякое оно по жизни встречается, да мало ли что с человеком стрястись может. К тебе я расположился сразу весь и без остатка увидев в тебе человека близкого и родного, без которого никак нельзя, невозможно просто, опасаясь и боясь спугнуть зарождающееся чарующее чувство любви чем – то вульгарным, преждевременным, животным, постыдным. Ты нужна мне всецело, на всю жизнь, без остатка, ведь у нас будет так как ни с кем и никогда, ты ведь знаешь об этом, не можешь не знать, ты взрослый человек, я тебе нравлюсь и ты этого не скрываешь, просто надо ждать. Да, ждать. Но прозаически всё оказалось гораздо проще, приземленнее, ближе к земле грешной чем к небесам обетованным. Всё то у тебя и слава Богу как в голове так и в других местах. Обманщица! Ты встречалась с человеком, а что тут такого, подумаешь, от нечего делать ни в грош не ставя чувства его, страдания, переживания, а затем и горе, паралельно решая задачи женщины которой нужно устроить жизнь. Ты придерживала меня то на длинном, то на коротком поводке, меняя длину в зависимости от настроения, желания, да прихоти просто ради, наличия или отсутствия компании, да мало ли чего. И меня разрубило пополам, надвое, словно молния рубящая дерево вырывающая его с корневищем промелькнувшая и исчезнувшая вдали оставляя смрадно дымящиеся обугленые головешки, пепел, еще вчера живого, тянувшегося ветвями своими к солнцу, существа.

Скажи, ведь как человек я тебе нравлюсь?

Да, нравишься.

Между нами есть некая духовная близость?

Да, есть.

И мы люди одного круга, одной культуры?

Одного круга, одной культуры.

Ведь я умен?

Да, я оценила.

Мы можем быть мужем и женой?

Не можем.

Вот представь. Ты встречаешься с человеком который тебе нравится, затем, далеко не сразу ты в него влюбляешься, без ума и памяти, ну и так далее, не тебе объяснять, вы встречаетесь довольно долго, очень даже, слишком уж, у вас всё такое, он знает, в курсе дел твоих сердечных и страданий любовных. Очень даже в курсе, но к тебе он пуст. Абсолюно. Похоже даже, что где – то принципиально. Неужели на зло? Но тем не менее отношения поддерживает как ни в чем ни бывало пользуясь попутно благами некими, пусть и небольшими, и похоже, испытывая при этом ни с чем ни сравнимое наслаждение садиста. Относится к тебе, словно ты прокаженная. Разве к прокаженныи дотрагиваются хоть кончиком мизинца? Ты – прокаженная!

У тебя был мальчик, вы встречались чуть ли не с год целый, затем выехали за город, гостинница, остались наедине, ужас какой, правда?, он предполагал, этот циник, развратник, маниак сексуальный, что у вас может быть «это», ты, мать святая Тереза выражаешься до сих пор так: «это», тут на тебя напала истерика (падучая?), она всегда на тебя нападает при одной только мысли, да?, ты не исцарапала его рожу похотливую, не врезала по яйцам извращенцу коленом, не набрала 911?, и когда ты в последний раз?, подумать страшно, да и никогда не нравилось – тут лицо твое искажает гримаса отвращения и брезгливости. Школьницей у тебя был роман с одной… мы немы как рыбы… родители… скандал… замужество… с нелюбимым, нежеланым… измена… развод… да, были, но не хочу… даже для здоровья… как подумаю об этом…

Молча меряю взад вперед пару метров свободного пространства конуры своей убогой и вспоминаю Ницше. «Если я иногда и думаю о половом акте, то не иначе как с чувством глубокого отвращения, а в более приподнятом расположении духа – с чувством глубочайшего омерзения».

Беру твою руку в свою… Ты забираешь свою руку… Прощаясь, я так же зло отгавкал, что да, мол, сенситив, в отличии от тебя, колоды бесчувственной.