Автономное плавание

С мебелью разделалась быстро: ее оптом купили новые владельцы квартиры. Правда у них не хватило трехсот рублей, они обещали переслать их позже, но Люся уступила им и эти триста рублей, хотя ей самой мебель обошлась вдвое дороже, чем она за нее запросила. Недаром говорят, что один переезд равен двум пожарам. После каждого нового назначения они обычно долго латали семейный бюджет.

Лишь через три месяца после отъезда Матвея они с Иришкой приехали в Синеморск. Их встречали Надежда Васильевна и Алексей с Симой. Впрочем, Алексей на перрон выйти не смог и ждал в машине. Сима долго тискала и целовала Иришку, потом принялась за Люсю, передав девочку бабушке. Кажется, время пощадило Симу, она ничуть не изменилась за эти годы, была все такая же свежая и румяная, только чуть пополнела.

А вот Надежда Васильевна заметно сдала даже за четыре месяца с тех пор, как уехала с Севера.

- Мама, что с тобой? Ты не больна? - встревоженно спросила Люся.

- Нет. А что, сильно изменилась? Так ведь я уж под горку еду, а с горки-то время быстро бежит.

Алексей тоже заметно пополнел, но лицо у него так и осталось после госпиталя бледным.

Люся, усаживаясь в машину, невольно посмотрела на его ноги. Ноги как ноги, в коричневых полуботинках, брюки хорошо отглажены. Посторонний человек, наверное, ничего бы не заметил. Но она знала, что Алексей даже на костылях передвигается с трудом, ноги волочатся, как тряпичные. Вон и по ботинкам это заметно: носки стерты добела, а на подметках краска. Люся старалась больше не смотреть на ботинки, но они, как нарочно, то и дело попадались на глаза: наверное, по привычке она при каждом переключении скоростей непроизвольно смотрела на педаль муфты сцепления. Месяц назад она закончила курсы шоферов, потому что они с Матвеем решили купить машину. "Хорошо, что не купили, а то бы куда сейчас с ней?" - подумала Люся.

А в общем-то, Алексей все тот же. И даже говорит все в той же манере:

- И долго ты родных пенат не лицезрела?

- Скоро три года.

- Так зри, как стольный град морской расцвел за это время.

Город и в самом деле похорошел, на главном проспекте снесли несколько старых домов, на их месте выросли новые, многоэтажные, чистенькие, хотя и однообразные. У железнодорожного переезда, где раньше было болото, разбит сквер, посредине - фонтан, аллеи утрамбованы битым кирпичом. И очень много цветочных клумб.

- Видать, у города хороший хозяин, - сказала Люся.

- Комендант, - поправила Сима.

- При чем тут комендант?

- А при том, что все эти клумбы, аллеи, скверы - дело его рук. Вернее, не его, а его подопечных, то бишь матросиков с гауптвахты. Чтобы они не пролеживали бока на топчанах и перевоспитывались духовно, комендант их цветочки заставляет сажать. Да вон, смотри.

Верно, у обочины человек пятнадцать матросов орудовали лопатами и граблями. Охранявший их часовой, закинув автомат за спину, протыкал пальцем дырки в грядке и осторожно опускал в них стебельки рассады.

- Вот и главный цветовод, старший матрос Миша Зубарев. Его весь город знает. О нем даже в газете писали, - с гордостью сообщила Сима.

- А где же ваш садовод? - спросила Люся, вспомнив, что Сима писала, как в прошлом году Алешка залез в чужой сад за яблоками.

- Где-нибудь на причале. Так и тянет его на корабли. Тоже в подводники метит, - вздохнула Сима и посмотрела на мужа. Люся поняла ее вздох и покосилась на Алексея. А он... улыбался!

- А отпрыск мой - мужчина настоящий! Что ж вы-то с благоверным отстаете по части умноженья мореходов?

- Куда уж нам. Матвея опять на новое место перевели. Я и приехала-то, чтобы Иришку пока здесь оставить...

- Ах ты, бедняжка, - обняла внучку Надежда Васильевна. - И чего вам на месте не сидится? Только было обжились и вот тебе на!

- А я вот завидую! - сказал Алексей. И помрачнел. Люся попыталась перевести разговор на другую тему:

- У вас уже купаются?

Алексей криво усмехнулся и буркнул:

- Кто же в июне купается? Это тебе не Черное море. Эх, мне бы хоть и на Черное...

К счастью, они уже подъехали к дому, и разговор прекратился.

Но Алексей снова возобновил его, когда все уже ушли в дом, а Люся вернулась за чемоданом.

- Подожди, посиди со мной, - попросил он. И, когда Люся села, прямо спросил: - Думаешь, не пал ли Курбатов духом? Только честно признайся: подумала, когда я сказал, что завидую?

- Подумала.

Он внимательно посмотрел на нее, помолчал. Потом тихо сказал:

- Знаешь, как-то непроизвольно вырвалось. Нет, ты не права, я не унываю и в общем-то доволен, что мне удалось остаться на службе, с морем, хотя я и понимаю, что я инвалид. Но я не буду обузой ни для кого... Я знаю, что толк от меня еще есть, я еще и такой пока нужен... Но иногда невольно думаю, что я мог сделать, будучи здоровым. И, что скрывать, завидую здоровым людям! И если что меня бесит, так это не моя инвалидность, а инфантильность здоровых. Они не замечают того, что у них есть, не видят своих возможностей. Вот говорят, что человек по-настоящему ценит лишь то, что теряет. Может быть, это так...

Он опять помолчал, потом решительно сказал: