Автономное плавание

"А он ничуть не изменился", - подумал Матвей. Понимает ли Алексей всю трагичность своего положения, или он еще надеется на выздоровление? Матвей не знал, насколько Алексей осведомлен о своей болезни и ее последствиях, и старался не говорить с ним на эту тему. Сейчас он вообще не знал, о чем говорить с Алексеем и как говорить. Сочувствовать? Или сделать вид, что ничего не случилось?

Должно быть, Алексей понимал его состояние и поэтому каждый раз, когда приходил Матвей, сам направлял разговор. Он расспрашивал Матвея о его делах, о том, что происходит в гавани и на флоте. Матвей рассказывал подробно, может быть, даже слишком увлеченно, радуясь тому, что находится тема для разговора. Ему было жаль Алексея, и он боялся, что жалость может его обидеть.

Сегодня разговор не клеился. Матвей чувствовал, что Алексей хочет что-то спросить, но то ли не решается, то ли не хочет спрашивать при других. Матвей подмигнул Незабудкину, и тот позвал Солдатова:

- Пошли, Вася, покурим.

Солдатов подхватил костыль и заковылял к двери. Корнюшин и Бондаренко тоже поднялись с кроватей, набросили халаты. Когда они вышли, Алексей спросил:

- Ты мне хочешь что-нибудь важное сказать?

- Нет. Мне показалось, что это ты собираешься о чем-то спросить.

Алексей внимательно посмотрел на него и сказал:

- Пожалуй, спрошу.

Он помолчал еще несколько минут, задумчиво глядя в окно. Наконец заговорил:

- Ты только не удивляйся тому, что я скажу. Пока лежишь тут, обо всем передумаешь. Я ведь понимаю, что положение мое незавидное, и никаких иллюзий у меня на этот счет нет. Ходить я, видимо, уже не буду. Врачи об этом пока не говорят, но по всему видно, что это так. Книжечки мне тут подсовывают. И об Островском и о Маресьеве. Все это они зря стараются. Я и без этих книжечек не собираюсь вычеркивать себя из жизни. Пусть буду инвалидом, но без дела оставаться не собираюсь. Живут же безногие и работают. Одни коробочки клеят, другие сапоги чинят. И я мог бы найти применение своим рукам. Этими руками, - Алексей потряс могучими кулаками, - многое можно делать. Главное - делать, а не чувствовать себя полутрупом.

Алексей умолк. Матвей ждал, когда он снова заговорит. И, не дождавшись, сказал:

- Что ж, все верно. Я и не предполагал, что ты думаешь иначе.

- А я думаю! - воскликнул Алексей. - Представь себе - думаю иначе.

- То есть как это иначе?

- А вот так. Не хочу я клеить эти коробочки! Не хочу обманывать себя видимостью работы, делать, абы что-нибудь делать. Я моряк. Понимаешь моряк! Всей душой моряк. Это я говорю не для того, чтобы покрасоваться. Я тут многое передумал и, может быть, только здесь и понял, что я до мозга костей моряк. Ты никогда не испытывал тоски по морю? А я испытывал. Бывало, поедешь в отпуск, первое время наслаждаешься. Я в деревню ездил каждый год. Земля, лес, горы - все умиляет тебя. А к концу отпуска начинаешь чувствовать, что тебе чего-то не хватает. Сначала не понимаешь, чего именно. А потом догадываешься, что тебя к морю тянет. И тут тебе отпуск начинает казаться длинным, и ты уже дни подсчитываешь. А они, как назло, медленнее идут. Вот это я, брат, испытывал. Но все это ничто по сравнению с тем, что ощущаешь, когда тебе надо с морем навеки расстаться.

- Но ведь ты можешь никуда не уезжать. Оставайся в Синеморске.

- И клей коробочки?

- Ну не обязательно коробочки.

- А что?

- Я не знаю, но можно чем-нибудь другим заняться.

- В том-то и дело, что я не хочу ничем другим, кроме своей специальности, заниматься.

- Но ведь ты понимаешь, что к ней ты вряд ли вернешься. Даже если ты выздоровеешь, будешь ходить, тебе все равно уже трудно снова стать водолазом.

- Вот тут-то мы с тобой и дошли до самого главного. Слушай меня внимательно. Я хочу остаться водолазом даже если не буду ходить. Под воду меня конечно, не пустят. Ну а, скажем, инструктором? Неужели я не сумею обучать хотя бы вашего брата, подводников? Почему бы мне не работать на учебно-тренировочной станции в вашей бригаде? Как ты думаешь?

- Просто не знаю, надо поговорить с комбригом, может, он и согласится тебя взять.

- Ты не понял меня, Матвей. Я ведь не к тому завел разговор, чтобы ты за меня походатайствовал. Может быть, меня и возьмут. Ну из жалости, что ли, пристроят. А я не хочу, чтобы из жалости. Вот я и спрашиваю тебя: как ты думаешь, нужен я еще или нет? Только честно! Я не обижусь, если ты скажешь "не нужен". Ты ответь, как ты сам думаешь.

- Думаю, что нужен. И вот почему. Ты один из немногих в стране водолазов-глубоководников, у тебя опыт Сколько часов ты провел иод водой?

- Около пяти тысяч.

- Вот видишь! Я лично взял бы тебя, будь моя власть.

- Но ведь я инвалид! Меня надо будет возить в кресле.

- Конечно, я бы об этом тоже подумал. Может быть, даже поколебался бы, прежде чем что-либо решил. И все-таки взял бы.

- Ну что ж, спасибо, Матвей! Пускай начальство рассуждает так же, как ты. Я написал рапорт командующему флотом.

- Когда?

- Позавчера. Отдал по команде. Теперь вот жду решения.

- Скоро не жди.