Аврора Флойд

Когда новобрачные приехали, мистрисс Уалтер Поуэлль была перемещена из Фельдена в Меллишский парк. Йоркширская ключница должна была передать исполнительную власть вдове прапорщика, которая должна была избавлять Аврору от всех хлопот.

— Сохрани Бог твоих, Джон, друзей, есть обед, заказанный мною, — сказала мистрисс Меллиш, откровенно признаваясь в своем поведении; — я также рада, что нам не придется выгонять бедняжку. Эти длинные столбцы объявлений в «Times» нагоняют на меня дурноту, когда я подумаю, что гувернантка должна встречать в свете. Я не могу ездить в карете и «быть признательной к моим преимуществам», как выражается мистрисс Александр, когда вспомню о страданиях других. Я чувствую недовольство своей судьбой и думаю, что нехорошо быть богатой и счастливой, видя, как много страдальцев на свете, поэтому я рада, что мы можем дать мистрисс Поуэлль какое-нибудь дело в Меллишском парке.

Вдова прапорщика была рада, остаться на таком спокойном месте; но не была благодарна Авроре за это, не была благодарна ей потому, что ненавидела ее. За что она ненавидела ее? Она ненавидела ее за те благодеяния, которыми пользовалась от нее, или скорей, за то, что Аврора имела возможность оказывать подобные благодеяния. Она ненавидела, как вообще подобные ей, ограниченные и ленивые существа ненавидят откровенных и великодушных людей, ненавидела ее, как завистливые всегда будут ненавидеть счастливых.

Если бы мистрисс Уалтер Поуэлль была герцогиней, а Аврора мела улицы, и тогда она все-таки ненавидела бы ее за ее великолепные глаза и блестящие зубы, за ее величественную осанку и великодушную душу. Эта бледная белокурая женщина считала себя жалкою в присутствии Авроры, и ненавидела роскошную жизнь этой натуры, которая заставляла ее сознавать ничтожество собственной личности. Она ненавидела мистрисс Меллиш за обладание теми атрибутами, которые были более богатыми дарами, чем все богатство банка Флойд. Но подчиненные ненавидят самым приличным образом — тайно, в глубоких изгибах души, настраивая свое лицо неизменною улыбкою — улыбкою, которую они надевают каждое утро с чистым воротничком и снимают ночью, когда ложатся в постель.

Так как, по мудрому устройству Провидения, один человек не может ненавидеть другого без того, чтобы этот другой не имел смутного сознания об этом чувстве, то Аврора чувствовала, что привязанность мистрисс Поуэлль к ней не весьма глубока; но эта беззаботная женщина не старалась изведать глубину неприязненности, таившейся в груди вдовы прапорщика.

— Она не очень меня любит, бедняжка! — говорила Аврора, — я ее мучу и досаждаю ей моим безрассудством. Если бы я походила на эту внимательную Люси…

И, пожав плечами, мистрисс Меллиш изгнала из своих мыслей этот ничтожный предмет.

Вы не можете ожидать, чтобы мужественные существа пугались людей тихих. Но в великих драмах жизни все беды производят люди тихие. Ведь Яго[6] был человек не шумный! и теперь, слава Богу, вышло уже из моды представлять его пронырливой змеей, которой не мог доверять даже самый сумасбродный мавр.

Аврора была спокойна. Бури, подвергнувшие кораблекрушению ее юную жизнь, прошли, оставив ее на прекрасном и плодоносном берегу. Какие огорчения ни нанесла она преданному сердцу отца своего, они не были смертельны, и старый банкир казался очень счастливым человеком, когда приехал в ясную апрельскую погоду повидаться с молодой четой в Меллишском парке. Только один человек из многочисленной прислуги этого огромного дома, не присоединился к всеобщему голосу, когда говорили о мистрисс Меллиш; но этот человек был так незначителен, что его товарищи-слуги вовсе не дорожили его мнением. Это был человек лет сорока, родившийся в Меллишском парке, не выходивший из конюшен с самого младенчества и считавшийся знатоком в лошадях. Имя этого человека было Стивен, но знали его вообще Стив Гэргрэвиз. Это был коренастый, широкоплечий человек с огромной головой, с лицом, бедность которого почти казалась неестественной; карие глаза были обведены каймой красноватых век, и косматые брови нависли над глазами с зловещим выражением. Это был человек из числа тех, которых вообще называют отвратительными, человек, внушавший вам инстинктивное отвращение, что, без сомнения, и дурно и несправедливо, потому что мы не имеем права гнушаться человеком за то, что у него дурной блеск в глазах, и огромная нога, которая как будто хочет раздавить и уничтожить все, что попадется ей.

Так думала Аврора Меллиш, когда, через несколько дней по приезде в парк, увидела Стива Гэргрэвиза в ту минуту, как он выходил из сарая с уздой в руке. Она рассердилась на себя за невольный трепет, который заставил ее отступить при виде этого человека, занимавшегося чисткой медных украшений для сбруи и украдкой глядевшего на мистрисс Меллиш, когда она, опираясь на руку своего мужа, разговаривала с конюхом о жеребятах, пасшихся на лугу за парком.

Аврора спросила: кто этот человек?