Аврора

Тут неожиданно Ирэн вспомнила слова Арины, когда ее вводили в курс дела.

«Чтобы его спасти, — ткнула тогда Арина пальцем в фотографию Богдановича, — Она другую жертву возьмет». — И неожиданно поняла, что служанка ее, после самоубийства Богдановича, почти вне опасности.

«Даже двое мертвых против одного, — вспомнила она мужчину с кольтом, — Так что и этот, наверное, мог не стреляться, хотя должно было сломиться, должно и перемены эти бесполезны», — вспомнила она Кишиневский погром.

Больница. Пропахшие карболкой коридоры. Полицмейстер со свитой.

— Зря все, Сергей Васильевич! — увидел он Зубатова, — Надо же чего натворил медведь-то наш!

— На письме его рука? — шептал сыщик.

— Его-его, — тихонько ответил тот, — Я чего сам-то поехал? Думаете, сыскную школу забыл?

— По-разному бывает, Генрих Генрихович.

— Не обижай меня, братец, — суровел тот, — Я на эту должность не по родству попал.

— Так что же вы Азефову-то игру не просчитали?

— Эх, не казни, — махнул рукой тот и только сейчас заметил, что они не одни, — А это кто? — спросил он Зубатова.

— Ироида Семеновна Суконская, — представил тот, — Руководитель нашего прикрытия по сегодняшней операции. Жизнь мне спасла. Боевика-то она собственноручно шлепнула.

— Да уж! — крепко сжал руку девушки полицмейстер, — И главное, все зазря делали! Сейчас переустройство пойдет хуже некуда. А сотрудница ваша, что пострадала, живая?

— Так мы ее сейчас и проведаем, — оживился Зубатов.

— А можно? — засомневалась Ирэн.

— Нам все можно, — буркнул Генрих Генрихович, — Кто тут главный из врачей?

— Я, — вывернулся из-за спин вечерний знакомец Ирэн в белом колпаке.

— Евгений Савельевич, здравствуйте, — улыбнулась девушка, но тот лишь сдержанно кивнул, — «О деньгах переживает», — поняла Ирэн и ободряюще кивнула мужчине, мол, не думайте.

— Ты проводи нас, любезный, к той девушке, что ранена сегодня была вместе с губернатором, — распорядился полицмейстер. — Далеко это?

— Третий этаж, — деловито мотнул головой врач, — пока что в общей лежит, — моргнул он Ирэн, — А завтра в отдельную переведем.

— А что не сегодня? — уже на ходу спросил Зубатов.

— Там операционная рядом, ну чтобы не тащить далеко после наркоза…

Через приоткрытые двери палаты, где лежала Арина, доносилось общее дыхание больных.

— Восемь душ их здесь, — глянул внутрь врач, — Мне сказали, что она бредить перестала, как губернатор стрельнулся. Вы в совпадения верите? — повернулся он к Ирэн.

Зубатов тоже глянул на нее вопросительно.

— Видимо, Господь так уж решил, что смертей на сегодня хватит, — отозвалась девушка и первой шагнула в палату.

Спать улеглись в четвертом часу утра. Сыщик и полицмейстер еще долго беседовали на кухне после возвращения, а под окном фыркала пара лошадей его кареты.

Ирэн мало интересовали эти разговоры, и она все переваривала общее дыхание палаты и неожиданно худенькую Арину с растрепанными на подушке волосами.

Девушка спала лежа на спине. Фиксирующая повязка белой полосой охватывала ее, чуть топорщась на груди.

Ирэн присела и засмотрелась на этого необычного человечка, с которым свела ее судьба.

Неожиданно левая рука Арины скользнула и мягко взяла девушку за локоть.

— Ik zei het je niet komen, — прошептала она, не двигаясь и не открывая глаз.

— Опять бредит, — забеспокоился врач.

— Скажи по-русски, — шепнула Ирэн, но раненая молчала, хотя легкое пожатие на локте осталось.

— Нам бы мужиков таких, как сотрудницы ваши хотя бы вполовину, — кипятился полицмейстер на обратной дороге, — Бой девки! Где набрал-то таких?

— Ироида Семеновна из разночинцев, но биографии её иной позавидует, — делился сыщик, — Она и к ворам, если надо, вхожа. А вот Арину жалко оформить не успели, ну ничего, дай срок, мы еще повоюем вместе.

— Когда обратно-то, Сергей Васильевич? — интересовался полицмейстер. — По рабочим кружкам и еврейской рабочей партии будете встречаться?

— Непременно! Так что пару дней нам пожить здесь придется, да заодно и сотрудницу раненую проведывать будем. Мне же она в сознании нужна, чтобы первые документы с ней подписать. Вы как смотрите, Ироида Семеновна, — повернулся к ней сыщик, — Что если служанку вашу по нашему ведомству оформим?

— Вам решать, Сергей Васильевич, — устало отозвалась Ирэн, — Как только выглядеть это будет?

— Ну, невелико тут коленце, — засмеялся полицмейстер, — Мы со своими кружками рабочими хороводы и покруче водили.

— Не доводиться бы, — погрустнел сыщик, — На еврейскую рабочую партию Плеве, похоже, оскалился. Не дают ему они покоя.

— Раскин говорил, что и Кишиневский погром с его негласного добра произошел.

«Раскин, Раскин, — задумалась Ирэн, — Ага! Псевдоним Азефа. — вспомнила она, — Интересно», — и вся обратилась в слух.

Министр внутренних дел Российской Империи Вячеслав Константинович фон Плеве, со слов собеседников, получался крайним самодуром: — Разноречивые решения. Одобрение заведомо провальных проектов и желание крайних репрессий при полной несогласованности с прочими министерствами.