Авиаторы об авиации

И наконец, в это же время разворачивается еще одна грань таланта этого человека — Экзюпери пишет, одно за другим, горячие, остропублицистические, исполненные высокого патриотизма «Воззвание к французам», «Послание к заложнику», «Письмо генералу Икс». Каждое слово в них проникнуто любовью и глубоким уважением к страдающему народу Франции, уверенностью в предстоящей гибели фашизма. И еще одна новая для писателя черта пронизывает его последние публицистические произведения: ощущение своей личной ответственности перед людьми, перед народом.

«Если я выберусь живым из этой необходимой и неблагодарной работенки, — так Экзюпери называл войну, — передо мной будет стоять лишь одна проблема: что можно, что надо сказать людям?»

Но нет, живым он не выбрался... Перед нами фотография: деловито нахмурившийся Сент-Экзюпери выруливает на своем «Лайтнинге» со стоянки, чтобы уйти в полет, из которого ему не довелось вернуться.

Невозможно смотреть на эту фотографию равнодушным оком...

* * *

Аристократу по рождению, графу де Сент-Экзюпери был присущ глубокий, органический демократизм. Мы знаем это из фактов его биографии, а главное — видим в том, что он пишет. «Старые дамы-благотворительницы раскошелятся на двадцать франков — и уверены, что «творят добро», и требуют благодарности. Авиамеханики Лоберг, Маршаль и Абграль, давая тысячу, вовсе не чувствуют себя благодетелями и никаких изъявлений благодарности не ждут», — говорит он, рассказывая об истории освобождения из неволи раба Барка: писатель знает, где искать настоящие проявления высокой морали.

Экзюпери часто обращается к плотнику, садовнику, пахарю, вообще человеку простого труда — обращается почти всегда, когда ищет вокруг себя что-то устойчивое, осмысленное, человечное. Механик Деру, «оглядываясь на прожитую жизнь, ...испытывал спокойное удовлетворение столяра, отполировавшего великолепную доску: «Вот и все! Готово!» Герой «Южного почтового» — летчик Жак Бернис, — вылетая в рейс, думает: «Сейчас я только рабочий...» — и даже оставшееся за хвостом его самолета пространство называет «отработанным» (ни о каких «взятых с бою крепостях», как мы видим, речи здесь нет).

Едва ли не единственное место во всем творчестве Экзюпери, где органический демократизм в какой-то степени изменяет писателю, — это образ Ривьера из «Ночного полета». Кредо директора Ривьера — жестокость, сухость, даже несправедливость, возведенная в принцип. «Этот человек так силен, что не боится быть несправедливым», — думает о директоре инспектор Робино. Чтобы обеспечить бесперебойную — как у хорошо смазанной машины — работу воздушной линии, Ривьер видит единственную возможность: заставить всех своих подчиненных работать тоже подобно машинам. «Он вообще не думает. Это лишает его возможности думать неверно», — говорит с явным одобрением директор об одном из своих сотрудников. Ему не нужны коллеги-единомышленники; ему нужны лишь роботы-исполнители. Любую человеческую, душевную связь, возникающую между его подчиненными, Ривьер старается задушить в зародыше; именно поэтому он заставляет того же инспектора Робино безо всякой причины наложить взыскание на пилота Пельрена и не без цинизма добавляет: «Проступок найдете сами».

Экзюпери одновременно и осуждает «сверхчеловека» Ривьера, и во многом откровенно любуется им. Как согласовать это любование со всем строем воззрений писателя — остается непонятным. Возможно, тут имела место уступка соображениям литературной эффектности, оригинальности образа Ривьера. А может быть, проявилась известная психологическая закономерность, зачастую заставляющая нас ценить в других людях именно те черты характера, которых мы лишены сами: мягкому, гуманному, терпимому Экзюпери мог чем-то импонировать жесткий, холодный, насквозь рационалистичный Ривьер. Так или иначе, нельзя не согласиться с М. Ваксмахером — автором предисловия к однотомнику сочинений Экзюпери, — который находит весьма уязвимой цепь рассуждений писателя о якобы объективной полезности избранной Ривьером манеры обращения с персоналом линии.

Кстати, оказавшись в роли начальника аэродрома Кап-Джуби, сам Сент-Экзюпери, как мы знаем, руководил подчиненными, применяя методы, в корне отличные от методов Ривьера. В столкновении, далеко не единственном, жизненных и литературных воззрений писателя победили первые...

В большинстве произведений Экзюпери многократно упоминаются самолеты, моторы, их устройство, неисправности, эволюции в воздухе — словом, то, что принято называть «техникой» и рассматривать как тело, в художественной литературе вполне инородное. Но писатель говорит обо всем этом не как инженер, а как поэт: «Пятьсот лошадиных сил, впряженных в мотор, породили в недрах вещества легчайшие токи — холод металла преобразился в бархатистую плоть» — это летчик коснулся рукой стального лонжерона. Кто еще так писал о «мертвой» технике!