Авиатор: назад в СССР 7

Выйдя в грузовую кабину, я узнал двоих из группы бойцов на борту. Двоих я видел в ночь, когда было совершено нападение на дежурный домик.

— Как дела, летун? — спросил у меня боец, сидевший на отдельном месте рядом с входом.

— Сойдёт. Удачи на задании, — крикнул я ему на ухо, поскольку шум стал совершенно невообразимым.

Через минуту, я уже стоял в строю в ожидании речи командира, который продолжает выслушивать гневную речь холёного полковника.

— Вы совсем ничего не поняли, Валерий Алексеевич? Вы идёте против указаний из Главного политического управления. Не мной такие правила придуманы, — продолжал он грозить Томину.

— Понимаю. Всё понимаю, но против совести пойти не могу, — сказал командир и стал отходить к месту построения.

— Я приказываю, как старший по должности, как заместитель командующего… — начал бросаться громкими словами замполит армии, но Томин его не слушал.

На магистральную уже вырулили вертолёты. Связи с ними нет, а значит, свой проход они будут делать, как у них получится.

В строю всё внимание было уделено перепалке замполита и Томина. К чести нашего командира, он стойко выносил все наезды и сдерживал себя. А ведь, как далеко может Валерий Алексеевич послать начальство, мы прекрасно знали.

Командир вышел на середину и громко поприветствовал всех, перекрикивая отдалённый гул от винтов пары Ми-24.

— С каждым днём мы всё ближе к решению нашей задачи. С каждым днём мы всё больше и больше наносим ущерба душманам, терроризирующих трудовой народ Афганского государства. Но враг с этим мириться не желает, — громко сказал Томин, посмотрев назад.

На небольших столах лежали деревянные гробы с погибшими. Ни званий, ни имён. Только места назначения. Девушки из штаба быстро разложили цветы, собранные на клумбе около одного из модулей. Цветы там взошли давно и их оберегали от посягательств любителей ночных свиданий, выставляя часового. Хотя, возможно охраняли именно модуль, поскольку там жили только девушки. Марика так чуть не подстрелили один раз.

— А теперь почтим память наших погибших товарищей. Головные уборы снять! — скомандовал Валерий Алексеевич, резко сняв с головы фуражку. — Объявляется минута молчания.

Мне показалось, что в этот момент даже стало как-то меньше шума от вертолётов. Но это был некий пролог перед их появлением.

Тишина… Вот так живём, а потом уходим из этой жизни в тишине. Возможно, моё тело из прошлой жизни хоронили именно так. А может и вовсе я до сих пор не найден.

Постепенно начал нарастать гул винтов. Краем глаза я видел, как медленно летят в нескольких десятках метров от земли вертолёты. Ми-8 впереди, а по бокам и чуть сзади Ми-24. Скорость небольшая, но приближаются винтокрылые всё быстрее и быстрее. Вот они уже почти над строем, и в этот момент они одновременно начинают выпускать тепловые ловушки, отдавая таким образом дань уважения погибшим.

Вертолёты выполнили проход и взяли курс на горный хребет. Похоже, что повезли группу на высадку для выполнения какой-то специальной задачи. На этом и основная часть прощания закончилась. Теперь нам предстояло по одному пройти мимо гробов с телами погибших.

Такая процессия растянулась на долгое время. Замполит из командования армией, начал снова нервничать… хотя, сомневаюсь, что он расслаблялся во время прощания. На его лице всё это время читалось уныние и недовольство.

Загрузив гробы в самолёт, Валерий Алексеевич дал указание всем убыть на отдых. Так вот и заканчивают свой путь военнослужащие нашего полка, погибшие в Афганистане.

Ожидаемый приезд начальства снова не состоялся. Маршал Ахромеев задержался в Кабуле для беседы с высоким афганским начальством, а командование армии решило ограничиться отправкой Хрекова и ещё нескольких старших офицеров.

Сегодня, как никогда было заметно, что на аэродроме появились новые афганцы, изучающие разрушенную стоянку и периметр базы совместно с нашими специалистами. Но смотреть за работой этой бригады времени не было.

Согласно вчерашнему плану, наши истребители и штурмовики Афанасьева работают в интересах мотострелков. Каждые полчаса кто-то садится и взлетает. Техники работают без перерыва, а на полосе от высоких температур и разрежённого воздуха то и дело рвутся пневматики колёс.

В боевых вылетах я сегодня не участвовал. Вместо этого я стал штатным «мешком» у восстанавливающихся после перерыва лётчиков. Таким словом обычно нарекали тех, кто просто летает в составе экипажа, занимая место в кабине. Толку от этого полёта никакого, кроме времени налёта себе в книжку, которого мне здесь хватало с избытком.

Основной объём налёта сегодня выполнял наш командир. Сначала он летал с инструктором, потом самостоятельный полёт со мной. Управление самолётом он мне не давал. И лишь в конце решил предоставить мне шанс покрасоваться над аэродромом.

— Серый, готов пилотировать? — спросил Томин у меня по внутренней связи, когда мы закончили выполнять его полётное задание.

— Готов. Над точкой? — спросил я.