Авиатор: назад в СССР 7

— Неплохо. Надо у Араратовича лучше спросить, чтобы он был не против наших с тобой украшений фюзеляжа, — сказал я и заметил быстро идущего в мою сторону Бажаняна. — Только не сегодня.

— А чего ждать? Вон, же он…

— Родин, за мной, — прорычал Бажанян, пролетев мимо нас, словно раненый секач.

— Я понял, Сергеич, — кивнул Дубок. — Лучше не сегодня. Чего случилось?

— Да, мы во время полёта…

— Живее! Я не хочу после него прийти в класс, — крикнул Бажанян, отойдя от нас на несколько метров.

— Потом поговорим. Классный рисунок, Елисеевич, — сказал я и отдал бумагу Дубку.

— Погоди. Я посмотрел, куда пуля попала, — тихо сказал мой техник.

Сначала не сразу сообразил, о какой пуле сейчас он говорит. Но потом память вернулась — вчера же подарил мне Дубок на память это стрелковое средство поражения.

— Ты про ту, что в подголовнике? Ну не попала и ладно. Давай попозже, — торопился я.

— Сергеич, если бы ты это в полёте получил, то…

— Вот ты правильно мыслишь. Кабина не потела, разгерметизации не было. Значит, её схлопотали либо до меня, либо во время обстрела аэродрома духами. Елисеевич, нас сейчас Бажанян уделает. Потом поговорим, — перебил я Дубка и рванул за Араратовичем.

Чего так распереживался Елисеевич? Ну, нашёл пулю, и что с того? Я же не первый на этом борту летаю. Может, предыдущий лётчик получал очередь и садился с разгерметизацией. Мало ли таких случаев было.

Войдя в штаб, я и Бажанян сразу направились в класс. Путь пролегал мимо открытых дверей кабинетов «строевиков» и кадровиков. Занимались эти штабные пчёлки разбором документации и громким обсуждением насущных вопросов — что в газетах пишут, на ужин, что готовить будут, когда поездка в город состоится. Стоит ли говорить, что шум от девушек был сравним с гулом на партсобрании.

— Ой, товарищ подполковник, тут… — выскочила в коридор светленькая толстушка с розовыми щёчками, словно у молодого поросёнка.

— Потом, Зоя. Вы чего тут как сороки стрекочете? — возмутил Бажанян и жестом подозвал к себе солдата, стоявшего у дверей.

— Рабочие моменты обсуждаем, товарищ подполковник, — вышла вслед за Зоей брюнетка Ася.

Шла рядовой Кисель медленно, картинно виляя бёдрами. В мою сторону она не смотрела, делала вид, что я ей неинтересен. И, тем не менее, пару раз глаза Аси пробежались по мне снизу вверх.

— Тут Родину передачка с Союза. Экипаж транспортника приходил и оставил, — сказала светленькая Зоя, возвратилась в кабинет и вернулась уже с коробкой.

Интересно, и кто это меня решил порадовать? Я держал в руках простую коробку, запакованную и весьма увесистую без подписи и марок.

— От кого? — спросил я.

— Не знаем, — сказала пухленькая Зоя, мило мне улыбнувшись. — Как будто тебе некому присылать посылки!

— Кхм! — громко прокашлялся Араратович, обозначая своё присутствие.

Когда подошёл солдат, Бажанян распорядился принести воды в класс подготовки. Сейчас нашему заму по лётной подготовке точно нужно слегка расслабиться, иначе он может кого-то покалечить. Предупредив о намерении Хрекова зайти в штаб после посадки, Бажанян со мной пошёл в сторону класса.

— Как так вышло? Ты слышал их в эфире? — спросил у меня Араратович, сняв с себя куртку от песочного комбинезона и оставшись в одной майке.

— Нет. Тишина. Это же Торос крикнул, чтобы мы вправо уходили, — утвердительно сказал я.

— Сто процентов авианаводчик. Ай, мамой клянусь, я этому рыжему сейчас всё оторву, чтоб он перестал наезжать, — сказал Бажанян, принимая от вошедшего солдата графин с водой и стакан.

Возникла небольшая пауза в разговоре. Араратович глубоко дышал, ругаясь на своём родном языке. Через открытые окна поступал жаркий воздух, а по магистральной рулёжке уже рулила пара Су-25х.

Всё ближе и ближе был «Командирский кризис»! Не думал, что у меня возникнет такая мысль, но сейчас нужен Хреков. Двух подполковников, если они сцепятся не остановить.

Через некоторое время в класс влетел Арсений Павлович в сопровождении своего ведомого, тоже молодого лейтенанта. Подполковник вот-вот должен был вскипеть.

— Что за дела, Тигран Араратович? Вы лично чуть не убили вместе с собой троих? — спросил Афанасьев, бросая на один из столов планшет, карту и шлем с маской.

— Вот вы мне и скажите, товарищ подполковник. Я сейчас, как врио командира разговариваю, а не равный вам по воинскому званию! — воскликнул Бажанян. — Почему не прослушивали радиообмен?

— Наверное потому, что вы сами были в режиме радиомолчания, так? Вы почему не слышали наш радиообмен и команду Полога об уходе? — продолжил спорить комэска штурмовиков.

Вспомнили они и плохую постановку задачи, и кто и как заходил на посадку, и очередь за водой, и громкие голоса ночью из палатки. Как дети, ей богу!

Эмоциональный Бажанян пыхтел, как паровоз. Арсений Павлович не отставал и пытался изо всех сил сказать завершающую фразу, чтобы выйти победителем в этом споре, но Араратович не сдавал позиции.