Авиатор: назад в СССР 4

Борщев не знал, что и ответить на такой выпад курсанта. Не говорить же, что он не отвечал и просто так схитрил. И так уже за Реброва был, наверняка, серьёзный нагоняй, что такого офицера изжили.

— Оценка «хорошо», товарищ генерал. Знает курсант материал, — сказал Борщев, злобно глядя на Червеня.

— Ну, какая же здесь хорошо, Максим Викторович?! «Отлично». Твёрдая. Мне достаточно одного взгляда на доску, чтобы понять его теоретическую подготовку.

— Понял. Значит… фух, «отлично», товарищ Червень.

— И танки нарисованы как надо. Даже не придраться. Оценка «отлично», — сказал Крутов, и отправил хитрого Червеня в коридор.

С моим экзаменом было всё гораздо проще. Рисовать на доске нужно было минимально, вопросы не сложные. Управился я с ответами на вопросы за чуть большее время, чем готовился к ответу Червень. Крутов пожелал мне удачи на защите дипломной работы, и во второй раз за эти экзамены пожал мне руку. Перед уходом свое напутствие высказал мне начальник училища.

— Родин, вечером не забудьте про распределение. Вы заходите первый. И будьте добры не как в прошлый раз, — с укором сказал Борщев. — У вас право выбора, золотая медаль, а вы не знаете даже, где служить хотите.

— Так точно, товарищ полковник. К вечеру буду знать, — ответил я.

— Не к вечеру, а уже должны знать! — воскликнул Борщёв. — Долго думаете.

— Максим Викторович, не надо никого торопить. Лично буду присутствовать на распределении и участвовать в этом процессе, — сказал Крутов. — Вместе подумаем, Родин, правильно?

Глава 14

Экзамен все сдали на хорошо и отлично. Никто из преподавателей «не валил» нас, задавая сложных вопросов. Оно и понятно, что смысл тогда было учить человека больше четырёх лет, слетать с ним экзаменационный полёт, нагрузить его сдачей физо, а затем выгнать на теории. Да и не было у нас таких людей, чьи умственные способности были бы на уровне одноклеточного.

Весь курс находился в казарме в ожидании вызова в учебный корпус. Там как раз заканчивали совещаться начальники и скоро должны были вызвать меня.

— Серый, ну ты нам оставь какое-нибудь местечко, а то сейчас всё там выберешь, — улыбался Макс, рисуя на своём погоне ещё одну звёздочку.

— На всех мест хватит, — сказал я, переворачиваясь на живот. — Лучше бы подремать дали. Все соки выжимают эти экзамены, да Тёмыч?

В ответ услышал только храп. Артём вообще использовал каждую свободную минуту, чтобы поспать. Дома такой роскоши ему не позволяют.

— Молодой отец во всей красе, — произнёс Голубев, вышедший из канцелярии.

Расположение сразу наполнилось скрипами и топотом тех, кто вскочили со своих кроватей.

— Тише. Дайте поспать человеку, — приложил палец к губам ротный. — Продолжайте заниматься, чем вы обычно занимаетесь в казарме. Родин, со мной.

Пожалуй, это был первый раз, когда Сергей Юрьевич не устроил разнос за лежбище на кроватях.

— Уже определился с местом? — спросил меня Голубев, когда мы поднимались по центральной лестнице.

— Не совсем, товарищ майор. Сомнений много.

— Для тебя не будет новостью, что генерал-майор Крутов к тебе хорошо расположен. Его слово будет решающим сейчас, так что у тебя есть шанс не уехать в ТуркВО, — сказал ротный, когда мы проходили мимо огромных портретов Гагарина и Комарова, чьё имя носит училище. Фойе перед входом в коридор, где находятся кабинеты замов и начальника училища, пустовало. В это время здесь не бывает народу, и твои шаги по паркету всегда отдаются эхом в этих стенах.

— Да уж, покровительство у меня хорошее, — улыбнулся я. — Проблема в том, что может именно туда я и хочу.

Голубев слегка замедлил шаг, потянув меня за локоть. Такого манёвра я не ожидал.

— Вам стоит здесь задержаться и поговорить, — сказал ротный и проследовал дальше, закрыв за собой стеклянную дверь.

— Надеюсь, это не из-за большого желания быть героем? — едва ли не шепотом произнёс Краснов, вышедший из-за угла.

Очень неожиданная встреча. Отец Ани был одет в кожаную куртку, бордовую рубашку без галстука и… в джинсах?

— Тихо ходите, Леонид Борисович. А разве вам позволено носить товар капиталистических стран? — указал я на его ноги.

— Странно, что ты не отличаешь джинсы болгарского производства «Рила» от «Левисов», — покачал он головой. — Как сам? — подошёл он ко мне ближе и протянул руку.

— Думаю, вам не стоит задавать вопросы, на которые знаете ответ, — сказал я, и пожал в ответ.

— Справедливо. Так, почему ты с упорством быка на родео, стремишься к геройствам, Сергей?

— По мне видно, что я пытаюсь стать героем?

— Давай загибать пальцы — заступился за внука маршала, самолёт в поле посадил, заступился за честь дамы, провёл расследование гибели родителей, — говорил Краснов, прохаживаясь около окна. — Сразу скажу, оно так себе у тебя получилось.

— Меня и не Эркюль зовут, уж простите.

— Ну да. К тому же, Пуаро улики не уничтожает.

Вот так раз! Откуда эти ребята вечно всё знают?

— Какие улики? — попытался я быть более убедительным в своём удивлении.